Нешкольный дневник
Шрифт:
А я получил аванс от Ильнары Максимовны, купил продуктов и наконец наелся от пуза. А на следующий день, точнее, ближе к ночи уже вышел на новую работу.
Шестнадцатилетний сутенер
Время требует своих героев. В одну эпоху в моде были потные парни, упаковывающиеся в кольчуги, панцири и доспехи п гремящие разнокалиберными железяками вроде копья, меча и прочей рухляди. В другую эпоху на ура прокатывали галантные хлопцы-мушкетеры, чинно раскланивающиеся друг с другом со словами: «Соблаговолите, сударь, оказать мне честь принять мой вызов, ибо я намерен вызвать вас на дуэль и честно-благородно заколоть, аки свинью». Я фильм
Та же Катя Павлова говорила мне, что Жюль Верн написал такой роман — «Пятнадцатилетний капитан». Мальчишка в пятнадцать лет стал капитаном корабля, все читали и восхищались. У нас же капитаном корабля никто не восхитится, кому он нужен. И вызывают сейчас вовсе не на дуэль, а на платные блядки, а вместо пятнадцатилетнего капитана — шестнадцатилетний сутенер.
Им стал я, Роман Светлов.
Надо сказать, что совершенно напрасно Олеся ерничала, что она и ее подруги по бригаде не смогут со мной работать, потому что, дескать, я очень красивый. Что набросятся они на меня и растрахают по полной программе. Сделают из меня полноценного быка-производителя. Не тут-то было. Выяснилось, что я сам могу кого угодно построить. То ли врученные мне полномочия Геныча, то ли настоящий ствол в кобуре, загнанный под мышку, — но я как-то сразу подобрался, повзрослел, даже взгляд стал суровым и сосредоточенным. По крайней мере, мне самому так казалось, когда я — вот это совершенно по-мальчишески! — пялился на себя в зеркало с тупостью, достойной Шварценеггера в фильме «Терминатор-1».
Девочки пробовали, правда, меня подколоть, а самая ершистая и задорная из них, как раз та наиболее симпатичная из них всех Олеся, даже показательно ко мне приставала… но я заявил, что как только закончим смену, то я совершенно в ее распоряжении, а раньше ни хрена не выйдет. Сказал и покраснел, но в машине было темно, так что восприняли только мой серьезный голос. А всерьез, целиком, с голосом и со всеми комплектующими, стали воспринимать на третий день, после того как я вытащил некоторых из них из такого серьезного попадоса, в котором, быть может, завяз бы даже опытный и многомудрый Геныч.
Но я почему-то не удивился, что смог. Конечно, повезло. Но только другое: всякому бы повезло на моем месте и сумел бы этот всякий воспользоваться этим везением?
Все разворачивалось так.
Дело было примерно часов в двенадцать ночи, когда я сдал на двухчасовой заказ двух девчонок и в машине оставались еще две: толстуха Василиса, эта — понятно, потому что ее мало кто брал, разве что кавказцы, она служила этакой широкоформатной дубовой рамой, на фоне которой все остальные выглядели как картинки; и Олеся, самая симпатичная из нашей бригады, как я уже неоднократно говорил. Но сегодня ее почему-то не взяли, и я, честно говоря, был этому рад. С ней хоть поболтать можно было о человеческом, а то водила Витя имел интеллект и словарный запас, сравнимый с таковыми у орангутанга, а Василиска, эта бегемотиха, кроме как ухать по-совйному и басом пропевать «Рррромммма!», других номеров пока не освоила.
Мы спокойно сидели в машине возле парка Островского, перекидывались с Олесей репликами и время от времени язвили насчет Василисы.
Как раз в этот момент Витя толкнул меня в бок: из-за угла выворотил серебристый «фольксваген» и на большой скорости устремился к нам. Витя включил движок на самые малые обороты и тревожно покрутил головой.
— Что? — спросил я.
— Линять надо, Рома. Это же тачка этих… «быков» Мефодия!
При этом имени меня передернуло:
— Кости-Мефодия?
— Не знаю, как уж там его зовут, но знаю одно — соскакивать надо, Рома.
— Куда ж соскакивать? — вдруг подала голос Василиса. — Я, между прочим, этого, которого… Мефодия видела. Симпатичный. Может, они заказ сделают. Они же с нашей «крышей» дружат, я точно знаю.
Витя сокрушенно вздохнул, а Олеся сказала:
— Дура ты, Василиска. Столько на панели, а ума не нажила. «Дружат»!
Но время уже было потеряно: «фольксваген» поравнялся с нашей «тройкой», приспустилось стекло, и выглянула багровая бритая рожа, явно под винными парами:
— Ядрен карась… никак блядовозка? Они вроде тут должны стоять. Эй, ты… почем сосок своих подгонишь?
Это он мне. Я сказал цену, бритая рожа присвистнула, а из глубины салона донесся еще более пьяный голос:
— Да ты, Кирюха, поляны не сечешь. Че ж бабло отстегивать, когда так можно забанщить? Вали тягай телок… а ты че развалился и храпишь, Денисыч?
Это было сигналом: Витя вдавил до упора педаль газа, вслед нам выметнулся вопль, значение которого я понял только чуть позже: «Рррра-цью!!» — и наша «тройка», сорвавшись с места, как пришпоренный скакун, ломанулась к ближайшему перекрестку, чтобы потом свернуть в какую-нибудь улочку и проходными дворами затеряться, спутать след. Быть может, это была перестраховка, но тем не менее перестраховаться стоило, мне-то это было известно только изустно, а Витя знал на собственной шкуре. И Олеся знала. Да и Василиса знала, да только шкура у нее была слишком толстая.
— Вот суки, — бормотал Витя, — их, уродов, хлебом не корми, понимаешь, что бы, значит, лучше вот… блядовозки погонять любят, спорт у них такой! — злобным восклицанием подвел он черту своему малосвязному бормотанию.
— Оторвались, что ли?
— Да вроде так
Я взглянул на часы.
— Витька, а нам Машку, наверно, нужно уже забирать с того заказа. От того инженера. Наверно, все бабки на нее просадил. У него такое лицо было, когда он мне расчет совал. А?
— Пожалей, пожалей, — бормотал Витька. — Этот инженеришка где живет, на Волкова?
— На улице Зайцева, — засмеялся я. Мы только что пропустили с Олеськой по глотку плохого коньяка из фляги, так что напряжение немного отпустило, а вот Вите пить было нельзя, вот он и злился. — Это вроде как около больницы, «дурки».
— Какой? — всколыхнулась Василиса.
— Психиатрической!
— Тогда побыстрее бы, — пробурчал водила, — мы ее на час оставляли, а инженеришка ее уже пятьдесят минут дрючит. Интеллигент, бляксель-моксель…
И он увеличил скорость, хотя и без того машина летела по ночному городу за сто кэмэ, как говорится. Мы пролетели несколько светофоров, уже на подъезде к нужному адресу Витька лихачески проехал по самому краю котлована, разрытого в поисках клада, в документации именуемого трубами центрального отопления. И в этот момент, когда до больницы, служащей ориентиром, оставалось буквально несколько кварталов, из боковой улочки прямо на нас выехала машина ГАИ.