Несильно беременна
Шрифт:
— Рядом с моим домом, — ответил он, вылезая из машины.
— Сколько их у вас? — последовала следом. Мне не было видно со своей стороны дома, котором говорил Андрей. А любопытство съедало изнутри. Да и надоело сидеть. Захотелось размять ноги. Пройтись. Да и подышать свежим воздухом. А еще я хотела пить. Но помалкивала. Пока помалкивала.
— Много. Тебе лучше не знать, — бросил он, направляясь куда-то в темноту.
— Я с вами, — потрусила следом.
Берг даже не обернулся. Решил, что я никуда не денусь, пойду
— Постой тихо, — скомандовал, остановившись, как вкопанный. В темноте едва просматривался силуэт маленького домика. Похожего больше на избушку на курьих ножках, нежели на нормальный загородный дом, который я себе представляла.
Я-то думала, что у Берга в собственности одни лишь дворцы, а оказалось все не так. Даже нормальные избушки бывают.
— Стою, — замерла, почти не дыша.
Берг к чему-то прислушивался. Потом двинулся вперед. Тихо-тихо. С грацией тигра преодолел расстояние от нас до дома. Я терпеливо ждала на месте. Он что-то выглядывал. Заглядывал в окна. Смотрел под ноги.
Мужчина то пропадал из виду, то появлялся вновь. Наконец, он подошел к двери и открыл навесной замок, висящий на огромных петлях.
Зашел внутрь. Я даже успела замерзнуть, стоя на одном месте, как внутри дома что-то заработало. Громко, разгоняя ночную тишину. Генератор, вот что это было, догадалась я, когда в окнах загорелся свет.
— Марина, иди сюда, — послышалось из темных сеней.
Меня дважды звать не надо, я трусцой побежала на зов. Видимо от холода так спешила, так спешила, что в темный коридор ворвалась, не снижая скорости.
И, конечно же, налетела на мужчину, которого не увидела в темноте, будучи ослепленной светом из окна.
— Ох, — вылетело из моего рта, когда я со всего маху впечаталась в твердое тело Берга.
И тут же оказалась в крепких объятьях.
— Осторожно, — заворчал. Однако из рук не спешил выпускать.
— Я случайно, — принялась оправдываться, смотря вверх. Все же Андрей был выше меня почти на голову.
— Я так и понял, — его дыхание опалило мои губы. Прокатилось теплой волной вдоль скул. Скользнуло по шее и растворилось в окружающем воздухе.
— Я замерзла, — не знаю почему это сказала вглядываясь в темноту, при этом будучи уверена, что смотрю прямо в глаза.
— Сейчас согреешься, — ответил он, запуская новую волну горячего дыхания.
От Берга пахло ментолом. Жвачкой или сигаретами? Не успела додумать. Как губы мужчины коснулись моих. Коснулись и замерли ожидая ответа.
— Мне уже намного лучше, — выдохнула, задевая мужские губы своими губами. В голове кружился хоровод розовых снежинок. На кончиках губ плясали золотистые искорки. А тело вдруг стало требовать чего-то совершенно непотребного и неподходящего
— Меня кто-нибудь собирается звать в дом? Или продолжать мерзнуть в холодной машине? — раздалось с улицы. Громко шумя, волоча больную ногу, к дому тащился Артик, грузно опираясь на какую-то палку.
Никогда так быстро не отпрыгивала в сторону от мужчины.
Что за ерунда случилась со мной? Зачем я жалась к Андрею? Почему хотела продолжения?
Об этом спрашивала себя потом, сидя за кружкой горячего чая в углу маленького охотничьего домика Берга. Из съестного в запасе были только сухие крекеры, которые я с детства не любила. Оттого и не ела.
— Что будем делать? — спросил у Берга Артик, после того как Андрей вернулся с улицы, куда уходил в поисках лучшей связи для телефона.
— Утром прилетит вертолет. Заберет нас на аэродром. А ты отправишься в больничку до полного выздоровления.
— Я высоты боюсь, — пробурчала себе под нос.
Глава 49
Если бы вчера хоть кто-то меня услышал, то не было бы все этого цирка на лужайке перед домиком охотника.
Меня пихали в вертолет, а я на манер человека-паука, вцепившись в края люка, упорствовала.
— Святые угодники! Помогите! Боженька, спаси и сохрани! Не трогайте меня, изверги! Я не полезу! Мне страшно! — кричала во всю силу своих легких, не желая оказаться внутри железного монстра с вращающейся вертушкой. — Отстаньте от меня!
— Лезь, говорю! — возмущался Берг, толкая меня в спину.
Я отклячивала зад, становясь буквой «Г», и делала все возможное, чтобы у Андрея ничего не получилось.
— Не полезу! Даже не пытайтесь! Я высоты боюсь. Матерь Божья, дорогая, помоги рабе божьей! Они хотят меня убить, — причитала, как могла.
Перед глазами всплыли строчки святого писания, которое готова была цитировать лишь бы не оказаться в вертолете.
— Никто тебя не желает убить. Наоборот. Спасти, — объяснял мне Берг. Но кто бы его слушал и слышал? Уж точно не я. В ушах пульсировало слово «опасность».
— Вы хотите чтобы у меня остановилось сердце? А еще лучше разорвалось? — отказывалась как могла.
— Ничего с твоим сердцем не случится, — Берг, как истинный представитель мужского рода, отвергал любую гипотетическую опасность, мерещившуюся мне в обозримом будущем.
— А откуда вы знаете? Оно у меня ранимое. А еще нежное и трепетное.
— Сердце у всех нежное, — отмахнулся мужчина.
— У вас его нет, — сказала, видя скорую свою победу. Берг почти перестал меня подталкивать.
— Ошибаешься.
— Тогда раз оно у вас есть, то отпустите меня на свободу вольную, чтобы я, как птица дивная, улетела от бандитов безбашенных куда-нибудь подальше, — запричитала белугой.