Несколько дней в аду
Шрифт:
– Не хочешь отвечать?
Эйнджел отчетливо слышал слова Эйлин, но ему понадобилось несколько секунд, чтобы окончательно прийти в себя.
– Не говори о том, чего не понимаешь.
Эйнджел выпрямился. Предчувствие опасности так давно не посещало его, что он думал, будто освободился от своего дара. Или проклятия?
– Эйнджел, о чем ты?
Он посмотрел на Эйлин.
– Ты – гражданское лицо, и единственная доступная тебе информация – та, что ты получаешь от других людей, а большинство из них говорят то, что им кажется
Эйлин поежилась, губы ее дрожали.
– Ты прав. Я ничего об этом не знаю. И не хочу знать. И хотела бы, чтобы и ты ничего об этом не знал.
– Если хорошие парни будут уступать дорогу, плохие парни победят. Для некоторых из нас важно знать, что этого никогда не случится. Я все еще был бы там, если бы не решил, что настало время покончить с этим.
– Почему?
Эйнджел пытался найти ответ, который устроил бы ее. Он не хотел говорить о прошлом и, наверное, никогда больше не захочет.
– Я устал, – сказал он.
Она кивнула.
– И ты по-прежнему считаешь, что Мэтт был не прав, упрятав Чузу за решетку?
– Я вижу, к чему ты клонишь. Я не верю, что Мэтт сделал это по злому умыслу или потому, что чересчур печется о своей репутации, но сейчас он поступил неправильно.
– Я так не думаю, – сказала Эйлин, – против Чузы есть улики.
– Ты все еще влюблена в Мэтта?
Ее глаза заблестели от слез, лицо стало чужим, холодным.
– Как ты можешь такое говорить? – прошептала она.
– Ты так защищаешь его, хотя должна бы быть на моей стороне.
– Это глупо. Мэтт – мой друг, но, даже если бы он им не был, я хочу быть справедливой по отношению к нему.
Эйнджел посмотрел в глаза Эйлин, увидел, что она изо всех сил старается не расплакаться, и почувствовал себя дураком. То, что он сказал, и вправду было глупо, но она вынудила его.
– Хорошо, – сказал он, – но ты же ничего не объясняешь. Что я, по-твоему, должен чувствовать, когда слышу, что Мэтт прав, а я нет?
Слезы покатились по щекам Эйлин, и она не сделала попытки стереть их с лица. Эйнджел наклонился к ней и вытер слезы.
– Посмотри, до чего мы себя довели. Извини. Мысль о том, что Чуза в тюрьме, выводит меня из себя, я сам не знаю, что говорю.
Эйлин всхлипнула и полезла в карман за платком. Пусть все идет как идет, решил Эйнджел. Он мог бы заставить Мэтта выпустить Чузу, но это должно случиться, когда Мэтт будет готов.
– Ты просидела здесь весь день? – спросил он.
– Большую часть дня. Когда не совершала набег на твою кухню, – слабо улыбнулась Эйлин. – Я читала.
– Что читала?
Эйнджел уже заметил, что Эйлин много читает, и ему это нравилось.
– Одну из своих любимых авторов, Элизабет Гест. – Она повернула голову и посмотрела на книгу, лежащую на кровати. – «Ночная жизнь».
– Я тоже вампир, – сказал Эйнджел.
– Ты – сексуальное животное.
– Сексуальное животное? Мне это нравится. И ты мне нравишься. Прости, что был резок.
Эйлин опустила глаза, потом вдруг встала на колени, потянулась к нему и поцеловала.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Сначала Эйнджелу показалось, что он не расслышал, что она сказала, но она действительно призналась ему в любви. Эйлин была не из техженщин, что говорят важные слова всем подряд. Он хотел сказать ей что-то в ответ, но не хотел, чтобы это прозвучало как что-то банальное. Он улыбнулся ей и погладил ее по щеке. Эйлин моргнула, и из ее глаз снова полились слезы.
– Я очень счастливый и очень везучий человек. Каким-то чудесным образом мне повезло найти совершенную женщину, я тебя не заслуживаю.
– Я не позволю тебе уйти.
– Думаешь, я хочу сбежать?
Эйнджел больше не мог себя сдерживать, он должен был сообщить ей хорошую новость и надеялся, что она обрадуется, услышав то, что он собирался ей сказать.
– Я сегодня говорил… о Сонни. Помнишь, я рассказывал про того парня, что мог преследовать Сонни?
Эйлин недоуменно посмотрела на него.
– Про какого парня?
– Не буду называть имен. Он был в тюрьме, его приговорили к смертной казни, но ты сама знаешь – весь этот процесс с апелляциями тянется долго, и месяц назад ему удалось бежать. Уж не знаю как. Я боялся, что он будет охотиться на Сонни, но, слава богу, полиция его уже поймала.
Эйлин долго молчала.
– Почему ты мне раньше об этом не рассказал? – сказала наконец она. – Я бы не стала настаивать, чтобы Аарон держался подальше от Сонни. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Сонни, и никогда не хотела. Я бы сделала для него все, что в моих силах. Этот тот самый человек, что убил отца Сонни?
– Да.
– Гангстер?
– Вроде того.
– Ты сказал, что Аарону ничего не угрожало, но это не так. Ты подставил его под удар.
– Нет, – ответил Эйнджел, еле сдерживая гнев.
– Он действовал в одиночку, этот тип?
– Конечно нет.
– Остальные тоже в тюрьме?
– Не все, но они мелкие сошки, шестерки.
Эйнджел встал.
– Шестерки? У них нет оружия?
Эйнджел молчал. Напрасно он ждал, что она поймет, но она могла бы вспомнить, что он – профессионал и никогда не оставляет ничего на волю случая.
– Я задала тебе вопрос, – сказала Эйлин. – Думаю, ты не можешь ответить, потому что…
– Не пытайся читать мои мысли.
Кровь отлила от ее лица, но Эйлин вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза. Эйнджелу захотелось отстраниться, уйти. Черт побери, она ведь должна чувствовать себя рядом с ним в безопасности, должна верить, что он в состоянии позаботиться обо всех них. Сонни верит.