Несколько шагов до прыжка
Шрифт:
Дорожка. Подкрутка. Тройная.
Поймал и спокойно поставил.
Финал.
Волчок, переход в либелу — и из неё в бильман.
Шесть… семь… десять оборотов. Десять, чёрт его дери! Как, как он умудрился, на последней тренировке едва вытянув восемь?!
«Ты теперь очень хорошо знаешь, насколько я гибкий», — всплыла в памяти совсем недавняя реплика Ньюта.
Они закончили прокат, сцепляя руки в замок над головами, образовывая этакий треугольник из тел — и кинулись друг другу в объятия, как только стадион взревел воплями
Персиваль с изумлением понял, что у него щиплет в носу и даже глаза на мокром месте. А, плевать. Нормальные переживания тренера.
Геллерт с чувством похлопал его по плечу:
— Я же говорил.
— Ты, безусловно, всегда прав, — голос звучал глухо из-за отпускавшего напряжения. Разумеется, это ещё было не всё, но сам по себе прокат заставлял рассчитывать на очень, очень высокие баллы.
А Лестрейндж поспешно шагала к воротцам на лёд, и лицо у неё было… мягко говоря, не самое довольное. Хорошо.
Подъехав, Ньют повис у Персиваля на шее, явно наплевав на всё и вся. Тот стиснул его в объятиях, уткнулся в плечо и только теперь смог выдохнуть. Он был рядом и, кажется, сам всем доволен. Этого уже было достаточно.
Отстраняясь, Ньют слегка стукнул Персиваля по спине плюшевым тритоном, которого держал в руке. Однако у зрителей и фантазия. Куини прижимала к груди очередного зайца и улыбалась, как сумасшедшая.
Никто ничего не говорил — слова просто не шли на язык. Геллерт со своими подопечными и Дамблдором отошли в сторону, коротко и наперебой поздравив с удачным прокатом, и Персиваль, Куини, Ньют и Серафина отправились ждать оценок.
Ньют явно психовал — уже постфактум. Во всяком случае, в руку Персиваля он вцепился до боли. Прямо перед камерами.
А потом Персиваль на несколько секунд оглох — и даже не сразу понял, что кричит вместе со всем стадионом и своими спортсменами. Второе место и личный рекорд. Отрыв от Майерс и Колвина, конечно, всё равно был достаточный, но… но если они продолжат в том же духе — через год, может быть, и повторят ситуацию двадцатилетней давности на Олимпиаде.
Результаты чётко показывали: у них был шанс обыграть фаворитов. Не сейчас, так позже.
А потом его обняли с двух сторон, и он прижал к себе и Куини, и Ньюта — им было, чему радоваться. Даже если их сейчас вдруг опередят… нет, об этом лучше просто не думать.
Куини, кажется, плакала ему в плечо, и Персиваль привычно погладил её по голове. Ньют просто хрипло дышал, явно сорвав голос собственным радостным криком.
Говорить что-то по-прежнему казалось лишним.
— Мы будем смотреть? — тихо спросил Ньют, отстраняясь. — Я даже не знаю, хочется ли…
— Я бы посмотрела, — вмешалась Куини, тоже отходя на шаг. — Нам уже можно смотреть чужие прокаты.
Персиваль улыбнулся, хотя и несколько нервно. Злость — не всегда хороший помощник, но Бэрк и Лестрейндж всё ещё могли откатать чисто и безошибочно. Учитывая совсем небольшую разницу после
— Будем, — отрубил вдруг Ньют. — Ты права.
Ну да.
Пожалуй, решать это сейчас действительно имел право только он.
…Начали они хорошо. Решительно. Гневно. Такие эмоции неплохо подходили и к их музыке, и к чёрно-красной гамме костюмов.
И прыжки сделали чисто. И дорожка у них была чуть богаче, чем у Куини с Ньютом.
Но…
Последний выброс — и приземление Лестрейндж на две ноги.
Ньют вскочил — и тут же, явно смущённый, медленно сел обратно. Персиваль на секунду стиснул его колено, безмолвно прося подождать и не спешить с выводами. Всё-таки, всё-таки…
Прокат закончился. Всей командой они уставились на экраны, ожидая результатов.
Полбалла разницы.
Всего-навсего полбалла.
Персиваль на секунду закрыл глаза, чувствуя, что против воли широко улыбается. Ньют и Куини рядом прыгали и обнимались. Ричард хлопнул Ньюта по плечу, Тина схватила сестру за локоть. Абернати, забыв о своей личине вечно спокойного человека, тряс ладонь Куини и сыпал поздравлениями. Серафина протянула Персивалю руку, он пожал её — и, посчитав это недостаточным, обнял Серафину за плечи. Отличная, идеальная работа. Заслуженное мировое серебро, стоящее золота.
Они это сделали.
Прекрасный сезон — и пусть впереди ждал ещё Командный чемпионат, но основная победа уже принадлежала им.
Персиваль встал и, наплевав на всё, сгрёб в охапку всю команду, насколько рук хватило.
Он был абсолютно, совершенно счастлив.
И тепла в это счастье добавило ещё и то, что Ньют, оказавшись надёжно скрытым от камер всей этой кучей-малой, аккуратно поцеловал его в щёку.
~
— Отличный прокат, — с улыбкой приветствовала их Сара Майерс. Куини радостно кивнула ей:
— Спасибо!
— Приятно видеть достойных соперников, — проговорил Майкл Колвин, пожимая руку Ньюту. Тот широко улыбался:
— Мы стараемся. И будем стараться.
Бэрк и Лестрейндж молчали, скроив нейтральные выражения лиц. Церемония награждения, пьедестал, куча камер, конечно.
Внутри Куини всё пело — они смогли, они победили! И пусть сейчас они не на верхней ступеньке — когда-нибудь они поднимутся на неё обязательно!
…После того, как отзвучал канадский гимн, и спортсмены сошли с пьедестала, Лестрейндж натянуто улыбнулась Куини:
— Что ж. Поздравляю.
Бэрк по-прежнему молчал. Ньют посмотрел исподлобья и отвернулся. Так.
— Спасибо, — вежливо улыбнулась в ответ Куини. Вокруг всё ещё были камеры, так что она на всякий случай понизила голос. — На Олимпиаде будем выше.
Она и правда в это верила. Персиваль когда-то смог — а теперь он был их тренером. Так что…
Ньют прыснул и кивнул:
— Обязательно.
Лестрейндж не удержала лицо. Но всё же смогла пожать Куини руку и молча уйти вместе с партнёром.