Нескучная книжица про… (сборник)

Бекенская Юлия

Солнце пригревало, на огородах появились первые всходы. Барбоска росла, и соседи уже намекнули, что если мы хотим видеть собаку в добром здравии, пора строить будку и привязывать ее на цепь.

Мы посмеялись – какая цепь для щенка-недопеска! Однако вскоре лишились полудюжины поводков, а собака безнаказанно бороздила соседские огороды.

А как она у нас умела улыбаться! Стоило ей вырваться на волю и перепахать чужую грядку, на морде появлялось

блаженное выражение.

После землеройных работ ее можно было брать голыми руками. Исполнив долг, она не сопротивлялась неволе. Добровольную помощницу приводили нам на крыльцо соседи:

– Сидит, главное, около грядки, с огрызком поводка на шее, и улыбается…

Цапля являлась домой все позже – готовилась к экзаменам у подружки. Сын мрачно намекал, мол, знает он этих подружек.

Чтоб опровергнуть инсинуации, Цапля притащила мне халтурку – экзаменационный реферат на тему «Любовь в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова».

Количество часов для сна еще сократилось.

Сестра сообщила, что задержится на пару-тройку недель.

С горем пополам соорудили для твари будку и добыли цепь, чтоб зафиксировать псину в родных пределах. Не тут-то было!

Возвращаясь с Козявкой домой, мы застали такую картину.

Ошалев от счастья, по улице неслась собака со всеми тремя метрами новенькой блестящей цепи. Полоскались по ветру уши, безостановочно, пропеллером, молотил хвост. Тварь улыбалась.

Боги мои, как она улыбалась – во всю зубастую пасть, визжа и подпрыгивая от переполнявшего ее счастья.

Следом за цепью волочилась доска-сороковка от будки, отодранная собачкой в прогулочном энтузиазме. Она ничуть не мешала барбоске передвигаться с бешеной скоростью.

Пыль из-под лап да неровная борозда от доски, утыканная гвоздями с обеих сторон.

Нам повезло: собака встала на якорь, когда форсировала канаву. Тут мы ее и повязали.

Цапля готовилась к выпускному балу. Возвращалась за полночь, игнорируя мои звонки.

Сестра лепетала в телефон, что мне не о чем беспокоится, она доверяет дочери на все сто. Мы обе умные девочки, все будет в порядке.

Реферат вернули на доработку. В ночных кошмарах мне являлись дамы в кринолинах. Мадам Лопухина неодобрительно щелкала веером.

У собаки началась первая течка. Мы не сразу разобрались, что к чему. Когда поняли, было поздно. Процесс пошел. Барбоску ежечасно осаждали кавалеры, и даже лай ее приобрел новые интонации – хрипатые и призывные.

В один из вечеров мне открылось будущее.

Я увидела, каким отцом станет мой сын. Как будет он оборонять свою дочь (мою будущую внучку) от нежеланных посягательств.

С перекошенной от ярости физиономией

и дрекольем наперевес несся он в атаку на осаждавших двор поклонников Сонькиной красоты.

Мы попытались изолировать псину, заперев ее в баню. Барбоска прорыла подкоп и оказалась снаружи на очень коротком поводке. Это не помешало ей принять в объятия очередного нахала.

Сын проникся презрением к женскому полу вообще и нашей развратной собаке в частности. А я поняла, что разговоров о пестиках и тычинках вести не придется.

Приезд ветеринара избавил собаку от бесплодных мечтаний, а мой кошелек – от суммы, которой хватило бы для покупки вагона успокоительных таблеток.

Приезд сестры избавил меня от бессонных ночей. Вечером, накануне эвакуации Цапли, у нас состоялся разговор:

– Девочка хочет остаться с вами. Ей тут хорошо, она же вон какая помощница, правда? – говорила сестра с нажимом. – Как ты одна с двумя детьми? А тут помощь по хозяйству. А у меня только налаживаться стало. Может, оставишь еще на годик?

Вопрос удалось уладить контрвопросом: сестра сейчас заберет Цаплину собачку, или приедет за ней позже?

После этого обе родственницы растворились в ночи со сверхзвуковой скоростью.

Собака до сих пор с нами. Мы привыкли. Это вошло в ряд добрых традиций. Как дань ветеринару. Как вечерний вой. Как разборы полетов с соседями.

Как добрые друзья по выходным.

– Юльчик! – услышала я за дверью жизнерадостный вопль поэта, – наконец-то мы до вас добрались!

– Мы?

– Я тут привез тебе кое-кого. Оленька на Валаам уезжает, ей не с кем оставить кота. А у тебя вон сколько места, и зелень, и вообще. У меня ему плохо будет, в квартире, а у вас – раздолье. Я же знаю, ты не будешь против. Ты же спокойно к зверью относишься, и потом, он такой…

–…милый, – со вздохом закончила фразу я, впуская поэта с котом и понимая, что момент, когда можно было захлопнуть дверь, безнадежно утерян.

Шестьдесят плюс

Ольга тряслась в маршрутке, глядя на бесприютный апрельский пейзаж. Ай да подруга: не успела приехать на дачу, а уже обзавелась привидением. Или, что хуже, грызунами. Призраки ладно, а вот крысы…

Позвонила Лидка вчера, жаловалась на бессонную ночь: то стучало что-то в доме, то грызло. Всхлипнула:

– Леля, приезжай!..

Познакомились они, страшно вспомнить, пятьдесят лет назад. Юная Ольга перешла тогда в новую школу.

Как-то на переменке дверь кабинета распахнулась, и из класса вылетела долговязая девчонка с двумя каштановыми хвостами. Девица рыдала в голос. За ней выплыла модная дама и бросила через плечо: