Нескучная жизнь подполковника Чапаева
Шрифт:
– А ничего так, – улыбнулся Иван, – симпатично. Значит, вот тут вы вчера и сидели? А те где? Покажи направление…
– Так… а прямо напротив нас. Вон просвет в камышах видишь? – ткнул корявым пальцем на ту сторону неширокого озера Петрович.
– И что? Что происходило-то? – нетерпеливо переспросил Дроздов.
– Да сколько можно, Матвеич? Тебе рассказывали, из области ментам рассказывали два раза… – начал серчать второй пенсионер, закуривая.
– А вот сколько надо, Бурков, столько и будешь рассказывать, – грозно насупился Иванцов. –
Дроздов сел на одну из лавочек, а на другую, напротив себя, усадил поселковых пенсионеров. Потом достал чистый лист бумаги и нарисовал на нём овал, по конфигурации похожий на озеро. На одном берегу нарисовал стол с лавочками и две человеческие фигурки. На другом тоже две фигурки, но рядом с ними машину. Поставил время – 19–00.
– Так было, правильно? – спросил у дедов Иван.
– Так, – сказали в унисон «рыбаки», кивнув седыми головами. – У нас с собой приёмник был. Как раз в семь часов про спорт начали говорить.
– А крики на том берегу вы услышали примерно минут через двадцать пять. А потом у них всё стихло, и костёр погас. Так? – продолжал допрашивать Дроздов, читая копии допросов.
– Так, – качнулись вперёд мужики.
– Друзья, а вот в этот промежуток времени – с девятнадцати до девятнадцати двадцати пяти что-нибудь было? Ничего не видели, не слышали? – допытывался Иван.
– Нет. Всё было, как написано, – ответил Петрович.
– Раньше было, – как-то не очень уверенно ответил Бурков.
– Не понял… что раньше было, дед? – встрепенулся Дроздов.
– Подожди, Бурков. Ты мне раньше говорил… – начал нервничать участковый Иванцов.
– Да подожди ты! – прикрикнул на Иванцова Иван. – Что раньше было, Бурков? Рассказывай, дорогой!
– Где-то минут за пять до сигнала точного времени слышу звук какой-то от дороги. Смотрю: мотоцикл остановился, а на нём двое. Один слез и к нам, значит, идёт…
– Когда это? А почему я не помню? Ты чего мелешь, Бурков? – толкнул товарища в бок Петрович.
– Да ты, баран, в это время в камыши отлить пошёл. Хотел прямо здесь, а я тебя, значит, послал… – возмутился Бурков. – Мы тут культурно отдыхаем, а ему, видишь ли, приспичило.
– Сам ты баран, Бурков! – обиделся Петрович на друга.
– Заткнулись, ветераны самогонных войск! Что дальше было, Бурков? Не перебивать мне свидетеля! – грохнул кулачищем по столу Дроздов.
– А что дальше? Этот мужик, не доходя метров пятнадцать до меня, забрало своё на каске поднял и крикнул… фамилия такая короткая… хохлятская вроде, – задумался Бурков, хлопая себя по лбу костлявой ладонью.
– Вспоминай! Вспоминай, папаша! Пузырь поставлю… – подняв руки к небу, запричитал старший лейтенант Дроздов.
– Вспомнил! – долбанул себя по коленке кулаком Бурков. – Кричит: «Тищук, это ты?» А я ему и отвечаю: «Нет, сынок, нету тут таких. Тута только мы с Петровичем». Вот и всё. Ну, он как бы рукой махнул, развернулся и к мотоциклу пошёл. А тот, который сзади сидел,
– А вот это помню, – мотнул головой Петрович, – точно комары зае…
– Так, коллеги. Перебираемся на место преступления, – довольно потёр руки Дрозд.
– Слышь, паря, а насчёт пузырика дядю не обманешь? – прищурив глаз, поинтересовался Бурков.
– Да чтоб я сдох, папаша, – улыбнулся Ванька, – грузимся!
Нужно было торопиться. Сумерки осенью наступают незаметно, но стремительно. Приехав на место преступления, Иван отошёл от «группы поддержки», связался со мной и коротко доложил:
– Васильич, к назначенному времени не успею. Обстановка такая. К нашим потерпевшим «пепсам» приезжали двое на мотоцикле. Свидетель имеется. Эта инфа в протоколы первичного осмотра и допросов не вошла. Думаю, они их и сработали. Показания привезу завтра с утра.
– Добро, Иван, тогда не спеши. Понюхай там всё аккуратно. Что там на месте? Жду тебя завтра, – ответил я.
– На месте – голяк. Следов – как в селе Какашкино на водопое. Сначала свидетели прибежали, потом катафалк с участковым приехали, за ними – скорая помощь с бригадой из районного отделения, потом наши… И так всю ночь! А комарья тут, Васильич… А когда кровососы жрут, на месте не стоят. Вот и натоптано… – сокрушался Иван, отмахиваясь от роя москитов.
– Ладно. Бумаги все оформи, как надо, чтобы лишний раз туда не ездить, – уточнил я напоследок.
– Андрей… ты это… Светлану сам домой подбрось, пожалуйста. Чтоб не Шароев… Он, по-моему, ей глазки строит. А я завтра в восемь ноль-ноль как штык у её подъезда, – путаясь, объяснился Дрозд.
– Балда, у Шароева жена и сын в первый класс пошёл, – засмеялся я.
Место второй стоянки не было так по-хозяйски обустроено. Просто кострище с недогоревшим сушняком, несколько дырок в сырой земле от колышков палатки, опрокинутая упаковка с макаронами, разорванная пачка крупной соли, разбросанная картошка… Бутылок видно не было ни пустых, ни полных. Надо полагать, эксперты к себе в норку уволокли. Примятый камыш, земля истоптана десятком разных подошв. Иван достал из папки ещё один чистый лист бумаги и схематично набросал план стоянки потерпевших.
– Мужики, не буду лишний раз руки выкручивать, но хотелось бы от вас ещё раз услышать ответы, на теперь уже мои вопросы. Как долго продолжалось это ледовое побоище? – спросил Иван, поглядывая на пенсионеров.
– Да чёрт их… – пожал плечами Петрович.
– А недолго. Минуты две… Мы как раз по последней… – кивнув головой, уточнил Бурков.
– Хрен там… по предпоследней. Сначала крик, потом сразу костёр погас. Вернее, на него один из парней упал, – подойдя к кострищу, жестикулировал руками Петрович. – Мы ж его из костра и вытащили.