Несладкая жизнь

Царева Маша

У Анфисы началась депрессия. Она запиралась в спальне раньше полуночи и отказывалась от секса, ссылаясь на мигрень. Она пила «Новопассит», а иногда и водку, заначенную в ящичке резного туалетного столика, купленного Артемом специально для ее многочисленных баночек-скляночек. Она плакала, закрывшись в ванной и включив душ. Затаившись под дверью, Давид слушал ее судорожные всхлипывания, он питался ее истерикой, словно энергетический вампир. Для нее все это было всерьез. А он играл – но играл с такой самоотдачей, будто бы от этого зависела вся его жизнь. В какой-то степени так оно и было. Он зависел от Артема и не желал делить его с какой-то продажной тварью, проституткой,

нацепившей маску неприступной леди. И он знал, что победа близка.

Артем, конечно же, сразу заметил: что-то не так. Приставал к Анфисе с расспросами. Что случилось, может быть, она больна? Может быть, у нее финансовые проблемы? Может быть, устала и хочет отдохнуть на Багамах? Может быть, отправить ее на шопинг в Рим? Может быть, во всем виноват Давид?

И слышал в ответ: нет, нет, нет… Одно сплошное «нет» – вместо всего волшебного, что между ними было.

– Что с ней происходит? – однажды спросил он у Давида. – Ты случаем ничего ей не сказал?

– А что я мог ей сказать? Мы же договорились, что я ее не трогаю. Я слово держу.

– Да я вижу, вижу, – с досадой морщился Артем. – Ты молодец, взял себя в руки, Анфиса на тебя не жалуется… Но все-таки что-то происходит, и я не могу понять… Может быть, она меня разлюбила? Может быть, у нее кто-то есть?

– Найми частного детектива, – посоветовал Давид. – Но я тебя сразу предупреждал, что не стоит связываться с такими, как она.

Давид говорил не всерьез, но этот дурак, этот теленок, Артем, и правда поперся в детективное агентство. Заплатил полторы тысячи евро за слежку. Выяснил, что Анфиса невинна как библейский агнец, и если куда-то отлучается из дома, то только в ближайший торговый центр и в салон красоты. Странно, но у нее даже не было подруг.

За месяц Анфиса похудела на восемь килограммов, это ей совершенно не шло. Сходство с Моникой Белуччи куда-то улетучилось, теперь она была похожа на одну из тех подиумных страдалиц, которые запивают морковку «Колой лайт», а потом откидывают шпильки прямо во время показа. Нежность Артема уступила место разгорающемуся раздражению. Давид подумал, что если и дальше сюжет будет развиваться в этом направлении, то можно обойтись и без финальной сцены соблазнения. Он и так получит желаемое.

Все получилось само собой. В то утро Артем отправился сдавать какой-то экзамен – он числился студентом МГИМО. Давид мирно спал, калачиком свернувшись под плюшевым пледом, который выделил ему друг. Кажется, ему даже что-то снилось – пальмы, яхты, давно забытое ощущение беззаботности и вечного праздника, – когда сквозь ватную пелену дремы он почувствовал чужое дыхание на своем лице. Его ищущая ладонь нащупала горячее тело – впалый живот, выпирающую тазовую косточку, край трусиков из синтетического кружева.

Он открыл глаза и увидел напряженное лицо Анфисы в нескольких сантиметрах от собственного лица. И этот взгляд, от которого мурашки по коже, – приглашающий, умоляющий, влажный. Давид даже на секунду забыл, что она ему неприятна, что он затеял эту игру ради единственной цели – ее выселения. На секунду он стал просто мужчиной, самцом, отозвавшимся на любовный призыв.

Она впилась в его губы так жадно, словно это был последний в ее жизни поцелуй. Давид запутался в трусах, пытаясь как можно быстрее от них освободиться.

И в тот момент, когда ее голые ноги взметнулись вверх, а бедра раскинулись, освобождая ему дорогу, дверь распахнулась и в комнату вошел Артем.

Он стоял на пороге и не верил своим глазам. А эти двое даже не сразу обратили на него внимание. Его любимая

женщина самозабвенно барахталась под его лучшим другом. Царапала его спину, путала его волосы, покусывала его плечо. А он, Давид, оседлав ее, грубо впечатывал в диван.

Анфиса первая его увидела. Ее бессмысленно блуждающий по комнате взгляд вдруг наткнулся на его растерянное лицо. Ее рот распахнулся, глаза округлились, и в тот момент она была похожа не на живую женщину, а на глупую куклу из секс-шопа, чьи черты лица были подчинены не законам анатомической гармонии, а исключительно удобству втыкать член в ее латексный рот. Через секунду она опомнилась, оттолкнула Давида, выскользнула из-под него, ничего не понимающего, прикрыла одеялом голую грудь. Как будто бы Артем ее груди ни разу не видел. И даже посмела сказать одну из самых пошлых в мире фраз:

– Это не то, что ты думаешь!

Его первым побуждением было круто развернуться на каблуках и уйти, подальше, не оборачиваясь. Долго-долго идти по городу, не останавливаясь, не разбирая дороги, а потом найти убежище в каком-нибудь замызганном привокзальном баре, где его никто не может знать и нет риска встретить знакомых. Выпить водки, ни с кем не чокаясь, как на поминках. Привести в порядок мысли, успокоить сердце, подумать, как жить дальше, если какое-то «дальше» вообще возможно после этого…

Но потом он увидел лицо Давида и вдруг с ужасом осознал, что тот даже не раскаивается! Не раскаивается, не боится, даже – вот наглость! – улыбается! Он даже не попытался прикрыть одеялом свой все еще эрегированный пенис!

И тогда с Артемом случилось что-то его характеру совсем не свойственное. Что-то взорвалось в его голове, глаза заволокла красная пелена. Он бросился вперед, одним рывком оказался на кровати, грубо спихнул на пол повизгивающую от ужаса Анфису, направил кулак Давиду в лицо… Давид с тринадцати лет занимался айкидо, у него был неплохой боевой опыт, но все произошло так стремительно, что он даже не успел ничего осознать. Второй удар отключил его сознание. Он лежал на диване, беспомощно раскинув руки, а Артем с остервенением бил его по лицу. Бил до тех пор, пока это красивое смуглое лицо не превратилось в бордовую бесформенную маску, до тех пор, пока подбежавшая сзади Анфиса не вылила ему на голову кастрюлю ледяной воды.

– Что ты делаешь? – повторяла она, как заводная кукла. – Что ты делаешь? Что ты делаешь?!

– Ничего, – спокойно ответил Артем. – Собирай свои манатки, и чтобы я тебя больше не видел.

– Но Артем, я могу все объяснить, я просто…

Он посмотрел на нее так, что она замолчала, не закончив фразы, сгорбилась и пошла в спальню упаковывать вещи. Подождав, когда за ней закроется дверь, Артем достал из кармана мобильный телефон. По иронии судьбы именно Давид был тем, кто когда-то дал ему номер «человека, который решает проблемы». Несколько тысяч евро – и его жилище деликатно освободят от бездыханного (или он еще жив?) тела.

Куда же тело унесут – Артема не касается. Пусть даже и выкинут на свалку.

Там ему самое место.

* * *

– Бросит он тебя, – Василиса зябко куталась в старушечью шаль из козьего пуха. – Не слушаешь меня, а сама здесь без году неделю.

Работая бок о бок с болтливой и желчной Васей, Настя давно научилась буддийскому искусству отключения сознания. Руки ловко шинкуют морковку для соленого овощного пирога, а в голове пустота, и чужие слова отскакивают от сознания, как упругие мячи. Но иногда Василиса сама себя превосходила. Ее монотонные комментарии становились похожими на затянувшуюся проповедь.