Несладкая жизнь
Шрифт:
– До, какой кошмар!.. Ты что, меня разыгрываешь?!
– Да нет же, чертова кукла! – он успокоил сбившееся дыхание. Нельзя с ней так грубо, она – его единственная надежда на спасение. Можно было бы позвонить отцу, но тогда его запрут в психушке как минимум на год. – Малыш, я тебя люблю. Помоги мне… Кстати, у тебя есть деньги?
– Есть, на карточке… Тут рядом банк, могу снять… Тысяч десять долларов у меня есть…
– Этого должно хватить. Я тебе верну.
– О чем может быть речь, мы ведь станем одной семьей!
– Совершенно верно. А теперь, милая, поторопись.
Первый экземпляр книги, распечатанный на принтере, она решила подарить Ольге Константиновне. Вот что удивительно: бывшая работодательница совсем не удивилась, когда Настя назначила ей встречу. Они договорились вместе пообедать. Встретились в ресторане, который ближе всего находился к любимому салону красоты Ольги.
Казалось, она даже не удивилась, когда Настя с гордостью протянула ей рукопись.
– А я всегда знала, что ты далеко пойдешь, – усмехнулась она. – Даже и не сомневалась, что однажды ты пригласишь меня встретиться по поводу вроде этого.
– Правда? – смутилась Настя. – Мне казалось, мы почти не общались.
– А с тобой не надо много общаться, чтобы в общих чертах уяснить, что ты за человек. И потом, ты мне сразу понравилась. Еще тогда, в Угличе.
Они немного поболтали о новостях. Ольга рассказала, что у Оксаны появился серьезный кавалер, политик, кандидат в депутаты, бизнесмен. Старше ее на двенадцать лет. Похоже, она всерьез на него нацелилась. Хотя Ольга не понимает, что можно было найти в низкорослом зануде с ранней лысиной и пальцами, похожими на венские колбаски? Ну да, он ей «Мерседес» подарил, в Бразилию свозил, но как будто бы у нее самой денег мало…
– Я хотела бы дать тебе совет, – вдруг ни с того ни с сего сказала Ольга Константиновна, глядя на Настю без улыбки. – Надеюсь, ты не обидишься.
– Разве могу я обижаться после того, как вы научили меня, что колготки 40 den и видимые постороннему глазу логотипы – это неприлично, а лак, помада, туфли и сумочка одного цвета – пошлый пережиток прошлого? – улыбнулась она.
– Это совет… другого характера, – замялась бывшая Настина начальница, – личного.
Если Настя и изумилась, то виду не подала. Свою личную жизнь она никогда ни с кем не обсуждала. Конечно, Антон мог что-то рассказать, ведь они с Ольгой давние друзья… Но разве может быть кому-то дело до того, перед кем откидывает свое одеяло Настя Прялкина?
Но Ольга Константиновна удивила ее в очередной раз.
– Это по поводу того молодого человека. Давида Даева, – спокойно сказала она.
Настя поперхнулась кофе.
– Что?
– Я долго думала, заводить ли об этом разговор, в конце концов, это не мое дело… Да я и не знаю точно, что там у вас произошло. Но потом решила: к черту. Раз моя жизнь потрачена на выяснение отношений с призраком, то я не имею право не предостеречь от этого тебя, совсем молодую девчонку, у которой все впереди…
– Но что… Что вы имеете в виду?
– Вообще-то первой это заметила Оксана. Моя бездельница-дочь, которая только и умеет, что сплетничать. – Ольга криво усмехнулась. – Она сказала, что ты платонически
– Лохушка, – тихо сказала Настя. – Так меня называла ваша дочь. «Наша лохушка».
– Неважно. Мне показалось это любопытным. Еще там, в Угличе, ты показалась мне серьезной девушкой. Когда я тебя только увидела, подумала, что тебе гораздо больше твоих девятнадцати. Не потому что ты старше выглядишь, нет. Но это выражение лица, этот взгляд, такой… тяжелый, что ли. И то, с каким достоинством ты держалась и с каким профессионализмом подошла к новой роли… Короче, инфантильная влюбленность в знаменитого прожигателя жизни никак в твой образ не вписывалась.
Настя нервно сглотнула. Принесли эклеры, но у нее начисто пропал аппетит. На какое-то мгновенье она даже пожалела о том, что стала инициатором этой встречи. А что она хотела, Ольга всегда была странной, не от мира сего.
– И тогда я начала за тобой наблюдать, – невозмутимо продолжила Ольга Константиновна. – И с удивлением поняла, что на этот раз моя дочь не ошиблась. Ты и правда вырезала из журналов его фотографии. А когда его показывали по телевизору, у тебя менялось лицо…
– Ольга Константиновна, я бы не хотела…
– Дай мне закончить. Пораскинув мозгами, я все-таки решила, что ты не дура, чтобы влюбляться платонически в кого-то, с кем ты даже не знакома. Из этого следовал вывод: между вами что-то было.
– Я хотела бы попросить счет, – решилась Настя.
– Твое поведение свидетельствует о том, что я не ошиблась, – улыбнулась Ольга. – Деточка моя, поверь, я желаю тебе добра. В какой-то момент ты стала для меня не просто обслуживающим персоналом… Я посмотрела на тебя и поняла, что хотела бы… Хотела бы, чтобы моя дочь была похожей на тебя.
– Спасибо, конечно, но….
– Настенька, – Ольга протянула через стол руку и погладила ее по щеке. Ладонь у нее была приятно прохладная. А может быть, это у Насти на нервной почве температура поднялась, – я не собираюсь лезть к тебе в душу, выспрашивать, что там у тебя с этим безмозглым юнцом приключилось. Я просто прошу тебя: взгляни на меня. Внимательно.
Настя подняла на нее глаза.
Красивая. Выглядит намного моложе своих сорока с чем-то лет. Под глазами нет морщинок, как будто бы время, ударяясь об это кукольно правильное лицо, отскакивало от него, как теннисный мячик от тренировочной стены. Фигура как у девочки, по-балетному прямая спина. Дорогая одежда, сумка за три с половиной тысячи долларов. А вот улыбку с просверкивающими из нее белоснежными зубами будто бы кто-то по ошибке приклеил к ее лицу. Уголки губ были скорбно опущены вниз, и, несмотря на все ботоксы, на лице застыло несмываемое выражение безысходности и тоски. Как будто бы она собирается заплакать, но крепится из последних сил. Если спросить у стороннего наблюдателя, счастлива или несчастна эта женщина, он без сомнения выберет второе.