Несломленная
Шрифт:
Раскрыл глаза на когда-то лучшую подругу, а ещё потом этот нелепый неудавшийся секс… Как же хорошо, что ничего в итоге не случилось. Думаю, сейчас я бы об этом сильно жалела. А может, и нет… кто знает. Надеюсь, он сумеет снова уболтать Журавлёву — десять лет же как-то убалтывал. Я искренне не желала ему зла и давно за все простила.
Уже сегодня вечером я вернусь в свою прежнюю жизнь, которая, казалось, осталась в далёком прошлом. Наконец-то увижу Костю, поймала себя на мысли, что ужасно соскучилась по его шуткам. Увижу Марата. И поговорю. Обязательно. Так дальше продолжаться не может. Именно здесь,
Часть 43
Санкт-Петербург, 2013 год, май.
Уехала из Н. — шел дождь, приехала в Питер — то же самое.
Добравшись на перекладных до своего района, прошлась пешком пару кварталов, одной рукой таща за собой чемодан на колесиках, а другой держа над головой большой зонт.
Прогулка проветрила мозги и отрезвила мысли. Я многое поняла и на многое посмотрела будто со стороны.
Я любила Марата. По крайней мере, мне так казалось. Если смотреть с позиции, что человека любят за что-то, то любить Марата мне было не за что. Разве только за отменный секс и, пожалуй, на этом всё.
Он не осыпал меня комплиментами, подарками и цветами, не стремился удивить, чем-то порадовать, не обсуждал насущные проблемы. Я была для него чем-то вроде отдушины: встретиться после работы, выпить вместе, заняться любовью. Игрушка антистресс. Самое ужасное, что я всё осознавала, но не могла разорвать эти утопические отношения. Даже тот же Мамонов выглядел человечнее в своих загулах налево, по крайней мере он пытался быть обходительным, цветочки вон принёс, красоткой назвал. А Марат будто стена. Единственное, на чём он часто делал акцент — это на прекрасную совместимость в постели. Вроде как тоже комплимент, но такой, после которого не хочется цвести и пахнуть, ведь переспав со мной, он всё равно каждый раз возвращается к ней. К той, с фотки. Вита. Даже имя у неё дурацкое!
Я честно старалась смотреть трезво на наши с ним отношения. И у меня даже немного получалось. Если в январе я была влюблена на всю голову, не видела и не слышала ничего вокруг — для меня существовал только он, то сейчас, несколько месяцев спустя, узнав правду о его браке и увидев, что ничего в наших отношениях не меняется, да и вряд ли изменится, я начала приходить в себя. Меня по-прежнему тянуло к нему, но в то же время я осознавала, что так больше нельзя. Нам нужно обо всем поговорить, оттягивать момент казни — это делать себе только хуже.
Зайдя наконец в свою квартиру, промокшая и продрогшая, поняла, насколько сильно устала. И морально, и физически. Не снимая обувь, прошла в единственную комнату, легла навзничь на скрипучий разложенный диван. Прогулялась, называется, все кости ломят. Зато не пришлось вызывать такси, сэкономила несколько сотен.
Вспомнила о наследстве. Дядя Жора хорошо зарабатывал, имел большую трёхкомнатную квартиру на Тверской, неплохой автомобиль и, я более чем уверена, внушительный счёт в банке. Если ничего не изменилось, и незадолго до своей кончины он не проиграл всё где-нибудь в казино, то скоро я стану вполне себе зажиточной женщиной. Даже смогу уйти от Малиновского. Найду другую работу, с меньшей зарплатой, зато подальше от Марата, ведь если мы расстанемся, я не смогу находиться с ним бок о бок, это однозначно.
Вдруг
— Алло, Кость?
На том конце послышались громкие крики, доносящиеся из кинопроектора.
— Алло, Рыжова? Ты уже вернулась? — шепотом спросил он.
— Да, только что. А чего так тихо? Ты в засаде?
— Типа того, смотрю «Сумерки». Сейчас, — на том конце раздались какое-то шуршание и через минуту он заговорил уже нормальным тоном. — Спасибо, Рыжова, ты буквально спасла меня.
— От чего? Попал под каток обаяния Роберта Паттинсона?
— Мне эта сага поперек горла, сама знаешь. Но у Ленки сегодня слёт фанатов этой мути, буквально на аркане меня затащила!
Я хохотнула и немного позавидовала Ленке. У нее есть парень, и она может таскать его за собой, куда пожелает. У них нормальные, полноценные отношения, все как у людей, не то, что у меня…
— Ладно, не буду тебя отвлекать, а то все самое интересное пропустишь.
— А ты чего хотела-то? Что-то срочное?
— Нет. Все в порядке, развлекайся, — нажав на сброс, снова легла, смотря в одну точку на потолке.
Неприятно, что он сейчас с ней. Неприятно и всё! Нет, это не ревность, конечно, просто досадно — убеждала себя, отмахиваясь от ехидного внутреннего голоса, который убеждал в обратном. "А что же ещё, если не ревность? Тебя бесит Меркулова, потому что ты элементарно ревнуешь!". Так навязчиво эта мысль засела, что даже разозлилась. Сейчас есть проблемы поважнее, а ты скисла, потому что Линьков с Меркуловой развлекается. Лучше набери Марату, вот с кем тебе действительно пора поговорить.
Звонить Марату и хотелось и не хотелось одновременно. Я знала, что стоит мне его увидеть, прикоснуться к теплой коже, потрогать мягкий шелк волос, как сразу же растеряю всю решимость. Он как никто другой умел действовать на меня гипнотически. Увижу, растекусь как желе, и снова все разговоры спущу на тормозах. Нет, нужно позвонить, нужно!
Набрала номер.
— Привет. Можешь сейчас говорить? — когда ты любовница, приходится осторожничать.
— Да, я на громкой, с работы еду. Ты уже в Питере?
Так и думала, услышала голос и сразу растаяла.
— Да. Заедешь? — затаила дыхание в ожидании ответа.
— Буду минут через двадцать.
Едва успела принять душ, как Голубь уже стучал в дверь. Громко, решительно.
В моей убогой квартирке он смотрелся как пришелец с другой галактики: сшитый на заказ костюм, дизайнерская обувь, дорогие часы.
Что ты здесь делаешь? Зачем я тебе? Почему я? — рвались из души невысказанные вопросы.
— Отлично выглядишь. Тебе очень идёт это… э… полотенце, — лукаво улыбнулся он, небрежно сбрасывая пиджак.