Несносная девчонка

Роллз Элизабет

– Вы хотите сказать?..

Казалось, доктор Брамли постарел лет на десять. Лицо его посерело и сморщилось.

– Это все проклятая настойка опия. Я пью ее из-за колик в желудке, чтобы уснуть ночью.

Джек смотрел на него с недоумением. Он знал, что старик пьет настойку опия, но ее многие принимают. Правда, его мать отказывалась от этого снадобья, она говорила, что потом ей снятся кошмары и случаются провалы в памяти.

– Простите, мой мальчик, я часто бываю забывчив, а опий это усугубляет.

И еще проклятая привычка вертеть в руке безделушки. Я и не замечаю, как кладу их в карман.

– Но потом вы их там обнаруживаете, сэр?

– Скорее всего – нет. Раньше моя жена обычно находила пропавшие вещи у меня в спальне. Я зачем-то складывал их в саквояж. Дома это было не так уж важно. Я и не думал, что это может со мной случиться где-нибудь еще. – На Джека смотрели испуганные глаза. – Когда Амабель умерла, все стало намного хуже. Понимаете, она присматривала за мной. Как Крессида сейчас. Но это не одно и то же. Я… я очень любил ее, несмотря на обстоятельства нашей женитьбы.

Старик так разволновался, что теперь желудочных колик ему не миновать. Джек мысленно выругался. Выходит, он ввязался в печальные семейные дела. Что делать? Прежде всего надо успокоить старика.

– Сэр, перестаньте волноваться, – ласково произнес он. – Как вы сами сказали, дома подобные мелочи не имели значения, а сейчас ваш дом здесь. Я все объясню прислуге. Если что-нибудь еще пропадет, мы знаем, у кого спросить.

Джек налил в бокал бренди.

– Вот, выпейте. Вам не о чем беспокоиться.

Сделав маленький глоток, доктор Брамли задал вопрос, которого боялся Джек:

– Что вы сказали Крессиде?

– Я… я сначала подумал на нее. Пригрозил, что она предстанет перед судьей.

«Или ляжет ко мне в постель». Брамли сморщился.

– И тогда, полагаю, она сказала вам правду.

Неужели старик так плохо знает свою дочь?

– Нет, – ответил он. – Доктор Брамли, вы не представляете, как я был взбешен. Не буду вас расстраивать, перечисляя то, что я наговорил вашей дочери, но она ничего не объяснила и предпочла вынести мой гнев. Крессида дала понять, что вор – она.

– Она… так поступила? – Доктор Брамли, дрожа, закрыл лицо руками и пробормотал: – Великий Боже, что я сделал!

– Сэр, – Джек был в отчаянии, – вы не виноваты.

– Джек, вы должны знать еще кое о чем, – сказал старик. – О причине, по которой мне пришлось отказаться от прихода и покинуть Корнуолл.

Джек выбежал из библиотеки с побелевшим и искаженным от ярости лицом. Если он когда-нибудь встретится с этим ублюдком Эндрю Фэрбриджем, то красавчик виконт пожалеет о том дне, когда появился на свет. Он выпорет его хлыстом, изобьет до полусмерти!

Каким же надо быть подлецом, чтобы сначала обнадежить благородную девушку обещанием жениться, а затем предложить ей стать

его любовницей и сделать это в отсутствие ее отца! Грудь сдавило, когда он представил, что увидел доктор Брамли, придя домой. Крессида боролась с Фэрбриджем. Джек грубо выругался.

Нетрудно вообразить, в какое неистовство пришла леди Фэрбридж, когда приходской священник явился к ней и потребовал, чтобы ее сын женился на Крессиде. Брак Эндрю с бесприданницей, не имеющей никаких связей, не входил в ее планы.

Голос Брамли продолжал звучать в ушах Джека.

«Я хотел защитить ее. Она умоляла меня не ходить к ним. Сказала, что скорее умрет, чем выйдет замуж за такого человека, но я ее не послушался. Началась метель, и мне пришлось провести ночь в их доме, а утром дворецкий обнаружил у меня в кармане табакерку. Он видел, как я ее взял. – При этих словах на глаза старика навернулись слезы. – Они сказали, что, если я буду настаивать на женитьбе, то меня арестуют за кражу…»

Эти люди лишили Брамли прихода и постарались опозорить Крессиду, распустив слухи о том, что она – расчетливая, непорядочная и доступная особа.

У Джека окаменело лицо. Он вызовет Фэрбриджа на дуэль! На шпагах. Он вырвет извинение у этого негодяя, изрубив его на куски.

Он повернул за угол и столкнулся с Мэг.

– Джек! Что с тобой? – воскликнула она. – Несешься, словно ополоумевший бык. Ты здоров? Выглядишь ужасно. Ты видел Крессиду? Эванз сказал, что она давным-давно куда-то ушла.

Джек похолодел.

Она не могла уйти! Она ни за что не оставит отца, особенно сейчас, когда ему нужна защита.

– Джек? – долетел до него голос Мэг. – У тебя болит плечо?

Плечо не болело. Удар был нанесен чувству собственного достоинства… и сердцу. Джек пришел в бешенство, узнав о поведении Фэрбриджа, но то, что он сотворил прошлой ночью, еще хуже.

– Я найду ее, Мэг. Это моя вина. Мы… мы поссорились.

Мэг, кажется, не удивилась и неодобрительно произнесла:

– Понимаю. Вот почему Эванз сказал, что она была расстроена.

Джек устремился на конюшню. Как бы ни возражал Клинтон, он поедет верхом.

– Черт возьми, мистер Джек, сэр. Доктор сказал, чтобы вы целый месяц не садились на лошадь.

Джек сурово посмотрел на конюха.

– Он говорил только об охоте. Так что седлай Перикла и побыстрее.

Взгляд старшего конюха был не менее суровым.

– А мне он сказал, чтобы я не смел седлать вам коня, вот что он сказал! Ишь чего… – он не договорил, заметив младшего сына. – Ну-ка убирайся отсюда, Дэнни.

– Катись ты к черту, Клинтон! Мисс Крессида ушла из дома несколько часов назад и одному Богу известно, куда. Мне необходимо ее найти.

Джек посмотрел на небо. Вот-вот пойдет снег или дождь.