Несокрушимо
Шрифт:
— Чёрт, ты меня заводишь, — простонал я, запихивая остаток пончика в рот. — Можно я начну заниматься этим прямо сейчас, пока ты читаешь?
Она пыталась сохранить серьёзность, но на губах появлялась улыбка.
— Грубо обработанные доски подчёркивают простоту стиля Парсонс, позволяя дереву с его природной текстурой и характером занять центральное место. Каждый уникальный стол демонстрирует зазубрины, узлы и несовершенства, которые напоминают о прошлой жизни древесины.
— Ты убиваешь меня. Это так горячо, — сказал я, забирая книгу
Она рассмеялась.
— Нет?
— Нет, — я притянул её к себе, укладывая на колени и обнимая. — Имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас. А сейчас всё чертовски идеально.
Она улыбнулась и обвила руками мою шею.
— Согласна.
Я наклонился и поцеловал её губы.
— Я люблю тебя, Сильвия Сойер. И, возможно, я не смогу подарить тебе дорогие вещи, но я буду заботиться о тебе. Обещаю.
— Я верю тебе всем своим сердцем, — сказала она, даря мне ту самую улыбку, от которой моё сердце будет таять до конца жизни. — И мне не нужны дорогие вещи, Генри. Я выберу твоё время и внимание вместо любых подарков. Я просто хочу принадлежать тебе.
— Ты уже принадлежишь. А я принадлежу тебе, — ответил я, снова касаясь её губ своими. И в этот момент я знал в глубине своего сердца, что с этими словами мы закладываем корни, которые останутся переплетёнными навсегда. — Мы принадлежим друг другу.
ЭПИЛОГ
Сильвия
— Простите, вы могли бы повторить это? — спросила я у доктора Келсон, темнокожей женщины с добрыми глазами и мягким голосом.
— Тест положительный. Вы беременны, — ответила она уверенно.
— Этого не может быть. Я бесплодна.
Она снова посмотрела на результаты.
— Судя по этим данным, это не так.
— Но мои яйцеклетки… — я покачала головой, чувствуя головокружение, дезориентацию и тошноту, из-за которой я сюда и пришла. — Они уже непригодны. Им давно пора на пенсию.
Она мягко улыбнулась и открыла бумажный календарь на столе.
— Единственная дата, о которой вам нужно сейчас думать, — это, скорее всего, осень. Когда у вас были последние месячные?
— Эээ… — я попыталась вспомнить. — Наверное, в начале декабря?
Она подняла взгляд от календаря.
— Значит, в январе у вас их тоже не было?
Мой мозг работал на пределе. Неужели это так? Должно быть, да.
— Похоже, вы правы. Моя жизнь перевернулась с ног на голову после переезда. А мои месячные были нерегулярными последний год, наверное, из-за того, что я потеряла много веса.
Она кивнула.
— Такое бывает. Сейчас ваш вес в норме, но давайте попробуем определить, когда вы могли зачать.
Зачать.
Боже мой.
— Сегодня двенадцатое марта. Вы уверены, что пропустили февраль, и, возможно, пропустили январь?
— Кажется, это так, — ответила я, осознавая реальность происходящего. — Думаю, я забеременела где-то между Рождеством
Доктор Келсон достала салфетку из коробки на столе и протянула мне.
— Похоже, для вас это неожиданность?
— Да. Очень.
— Вы упомянули в анкете, что вы в разводе. Отец ребёнка…
— Не мой бывший, — быстро перебила я, пытаясь взять себя в руки. — Это кто-то другой.
— Он есть в вашей жизни? Он поддержит вас?
Я кивнула, вытирая глаза салфеткой.
— Да, он есть. И он замечательный. Он меня поддержит.
— Хорошо. И у вас… — она посмотрела на мои документы. — Двое других детей?
— Да, — сказала я, чувствуя, как в животе открывается бездна страха. Как об этом сказать Уитни и Китону? — И я немного волнуюсь, как они воспримут это.
— Дайте себе время привыкнуть, — предложила она, похлопав меня по руке. — А пока давайте запишем вас на ультразвук.
Через час я припарковалась на стоянке у Кловерли и осталась сидеть за рулём, глядя через лобовое стекло, но ничего не видя.
Восемнадцатое сентября. Это была моя предполагаемая дата родов.
Я уже почти на двенадцатой неделе.
Я записалась на ультразвук на следующую неделю, и, скорее всего, там я смогу увидеть и даже услышать сердцебиение малыша.
Боже мой. Я положила обе руки на живот. Внутри меня билось сердце. Сердце, которое мы с Генри создали вместе.
Я закрыла глаза, чувствуя одновременно радость и страх.
Теперь, по крайней мере, всё стало понятно — тошнота, слёзы по любому поводу, головокружение, болезненность груди, постепенное, но устойчивое увеличение веса. Я радовалась этим лишним килограммам и была довольна новыми округлыми формами, но всё же меня не покидало странное ощущение, что с моим телом что-то не так. Поэтому я записалась на приём к врачу, которого мне посоветовала Эйприл.
Эйприл… Что она скажет? Как только я подумала об этом, я поняла: Эйприл меня поддержит. Но что скажут дети? Мои родители? Не делает ли это меня такой же, как Брэтт? А разве я не слишком стара, чтобы рожать? Что, если что-то пойдёт не так?
Откуда-то из глубины души раздался голос — не голос сомнений, а голос силы.
— Достаточно, Сильвия. Перестань беспокоиться и иди к Генри. Скажи ему, что он станет отцом. Ты никого не предаёшь тем, что ждёшь ребёнка. Это невероятное, неожиданное чудо, которое принесёт больше любви в твою семью и в этот мир. Будь благодарна за такой дар.
Когда я открыла глаза, первое, что я увидела, — это дом, в котором я выросла.
Улыбнувшись, я вышла из машины.