Несостоявшаяся революция
Шрифт:
1 Земщина. 1913. 22 сентября. Цит. по: Степанове. Указ. соч. С. 18.
Главным источником капитализма был Запад, несший, по убеждению черносотенцев, язвы капиталистического разврата и семена атеистического социализма в богоспасаемую Россию. Избежать его «тлетворного влияния» «черная сотня» предполагала путем экономической автаркии и внешнеполитической изоляции. Страна должна была избавиться от критической зависимости (кстати, вполне реальной в начале XX в.; в этой констатации черносотенцы сходились с большевиками, достаточно вспомнить знаменитый ленинский трактат «Империализм как высшая стадия капитализма») от иностранных монополий и банков. Для чего следовало ограничить свободу западного капитала
Изоляционизм и автаркия вытекали из разделявшегося «черносотенцами» и присущего значительной части русской общественной мысли давнишнего историософского представления о качественном превосходстве России над Западом. Вот что писали черносотенцы о западных странах: «...они уже давно умерли, разлагаются и издают невыносимое зловоние и скоро, совсем скоро разрушатся»172. Естественно, России следовало отграничиться от Запада, дабы не заразиться миазмами его «разложения» и не быть засыпанной обломками его разрушения.
Однако как совместить врожденное превосходство России над Западом с актуальным экономическим, научно-технологическим и военным отставанием России не только от Запада, но, как выяснилось в ходе русско-японской войны, даже от части Востока? Этот вопрос «на засыпку» не ставил черносотенцев в тупик, ведь ответ на него был подготовлен русскими интеллектуалами еще за полвека до того. Здесь отечественная мысль совершала достойный удивления кульбит: актуальное отставание России объявлялось ее потенциальным преимуществом. Отставая от Запада экономически и технологически, Россия обладала врожденным духовным превосходством, которое превратится в актуальные преимущества, когда обезбоженная либеральная западная цивилизация, заведшая мир в тупик, рухнет под тяжестью собственных ошибок и преступлений. Вот тут-то и пробьет час России, восторжествует божественная справедливость, Россия откроет миру новые горизонты и поведет за собой благодарное человечество. Таков, в общих чертах, был взгляд на русскую отсталость.
172 Цит. по: Степанов С. Указ. соч. С. 16.
Хотя внешне эта историософия выглядит сомнительной интеллектуальной уловкой, невозможно отрицать, что она обладала (и все еще обладает) пленительным обаянием для поколений русских умов, искренне и истово убежденных в ее правоте. Вероятно, реалистичное объяснение устойчивости и влияния данной схемы следует искать в области групповой психологии. В данном случае можно без труда обнаружить классическую реакцию: комплекс неполноценности, порождающий комплекс превосходства. Американская исследовательница Лия Гринфельд выстроила на психоаналитическом фундаменте целую теорию национализма, доказывая, что формированию обостренного национального чувства в значительной (в некоторых случаях — в решающей) мере способствует специфическое психологическое состояние — досада, подавленное чувство зависти. (Гринфельд использовала для обозначения этого психологического комплекса французское слово ressentiment, которое на русском языке передается как «ресентимент» или «ресентиман»173.) Как бы ни относиться к теории Гринфельд в целом, концепция ressentiment очень плодотворна для объяснения характерного русской культуре в целом (а не только русским националистам) отношения к Западу.
Вообще комплекс мер, предлагавшихся черносотенцами для спасения России от разлагающегося Запада — экономическая автаркия, протекционизм, примат политики над экономикой и пр., — разительно напоминал теорию Фридриха Листа об автаркии «больших пространств». Вероятно, это объясняется теоретическим влиянием незаурядного немецкого мыслителя. Русские правые вообще с пиететом
173 Гринфельд Лия. Национализм: пять путей к современности. М, 2008.
Также см.: Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных
науках. М., 1999. С. 97-98.
174 См.: Витте С. Ю. Национальная экономия и Фридрих Лист (1889) // В
поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М., 1997.
175 Показательно, что американский историк Роман Шпорлюк вынес имя
Фридриха Листа в заглавие своей известной книги о теоретической и поли-
тической конкуренции марксистской и националистической доктрин. См.:
Szporluk R. Communism and Nationalism: Karl Marx vs. Friedrich List. Oxford,
1991.
Кардинальное различие между виттевской и черносотенной интерпретациями концепции Листа состояло в оценке капитализма и его роли для России. Витте не исключал Россию из капиталистического контекста и видел в ускоренной капитализации будущее страны, протекционизм же он рассматривал как орудие защиты слабого российского капитализма от более сильных и развитых экономик западных держав. Исходившие из антикапиталистической презумпции черносотенцы отождествляли капиталистическую субстанцию с враждебным России и внутренне разлагающимся в результате влияния капитализма Западом. Таким образом, протекционизм (и более широко — доктрину Листа) они перетолковывали в антикапиталистическом духе, как средство защиты некапиталистической России от капиталистического Запада. По иронии истории, идеи Листа в значительной мере были воплощены в жизнь советской экономической практикой в 30—60-е гг.
Венцом ряда поразительных сходств между правой идеологией и практикой страны победившего социализма выглядит отношение к государству. Черносотенцы отводили самодержавному государству роль главного экономического агента и социального регулятора. В более широком плане они вообще разделяли характерную значительной части русской общественной мысли веру во всесилие государства. И это вера была исторически обоснована: в России государство всегда значило несравненно больше и играло значительно большую роль, чем в западных странах. Более того, сама русская ментальностьтематизи-рована властью — не важно, в позитивном или негативном ключе, и этатематизированность составляет русский этнический архетип.
По сравнению с предшествующими правыми консерваторами и националистами «черная сотня» выделялась гипертрофией роли государства: «Ни один из представителей охранительного направления в XIX в. не предлагал такого широкого государственного вмешательства, как черносотенцы в начале XX в.»176. Дологического завершения, находящегося на грани абсурда и даже перешедшего эту грань, идея ведущей роли государства и его всепроникающего влияния была доведена большевиками после их прихода к власти.
Степанове. Указ. соч. С. 19.