Несостоявшаяся революция
Шрифт:
На 2005 г. численность нелегальных мигрантов в нашей стране оценивалась приблизительно в 5 млн человек, из них примерно 1,5 млн — постоянно проживающие в России нелегальные иммигранты из стран дальнего зарубежья, половину которых составляют китайцы. Хотя за истекшие три года число нелегальных иммигрантов, скорее всего, существенно увеличилось (правда, значительно облегчился правовой режим легализации), нам все же далеко до США с их 17 млн нелегалов. Тем не менее по общему объему иммиграции
Россия занимает второе место в мире после США. В регионах доля нелегальных иммигрантов варьировалась от 0,5% до 3%, достигая в Москве более 10%366.
Между тем
Если только надвигающаяся иноплеменная волна не натолкнется на восстание русской этничности. За знаменитым кондопожским конфликтом рубежа лета — осени 2006 г. последовала целая серия межэтнических столкновений различного масштаба и интенсивности, которые столь тщательно скрывались властями, что лишь некоторые из них стали достоянием общественности. Полагаем, это лишь цветочки, а ягодки ожидают впереди.
Что заставляет нас так думать? В первую очередь анализ современной русской ксенофобии — явления, чья природа не вполне понята и значение которого в должной мере не оценено. Но прежде чем анализировать природу и своеобразие русской ксенофобии, надо уточнить ее масштабы и степень распространения.
366 Политика иммиграции и натурализации в России. С. 52, 143.
367 О ситуации с иммигрантами на Западе подробно см. главу «Восстание
этничности и судьба Запада (Новый тип конфликтности в современном мире)»
книги В. Д. Соловья «Кровь и почва русской истории» (М., 2008).
Напомним, что термином «ксенофобия» описывается спектр негативных реакций, испытываемых в отношении «других». Поскольку же в современной России главным объектом этих реакций оказываются группы, выделяемые по этническому, а не социальному, политическому или культурному признакам, то корректнее пользоваться термином «этнофобия». По данным Левада-центра, наиболее радикальное выражение этнофобии — враждебность к людям других национальностей — испытывали в 2005 г. «очень часто» и «довольно часто» — 13% респондентов, «редко» — 25%, что в сумме дает 38%; не испытывали враждебности «никогда/практически никогда» — 60%.
Враждебность со стороны других национальностей испытывали в том же 2005 г. «очень часто» и «довольно часто» — 12%, «редко» — 26%, что в сумме дает те же самые 38%; не испытывал враждебности «никогда/практически никогда» —61% респондентов. Примечательно, что согласие с «мнением, что во многих бедах России виновны люди "нерусских" национальностей» выразили тоже 38% опрошенных (не согласны с ним — 57%). 33% жителей России считают, что национальные меньшинства в России живут «значительно лучше» или «несколько лучше» русских, но 60% полагают, что они живут «примерно так же», как русские, или «несколько хуже» и даже «значительно хуже»368.
Включение в опросы этнических уточнений дает более высокие показатели этнофобии: раздражение,
Тем не менее, только 26% респондентов ощущали в месте своего проживания межнациональную напряженность, в то время как 70% ее не ощущали370. До последнего времени этнофобия в России носила преимущественно вербальный характер. Проще говоря, она выражалась в угрюмом бурчании типа «понаехали тут» и «кавказцы все захватили», в то время как широко разрекламированные СМИ нападения и убийства по мотивам национальной розни носили спорадический и отнюдь не массовый характер. Даже при всем несовершенстве (или сознательном сокрытии) милицейской статистики, их число составляло две-три сотни в год, но никак не тысячи. Хотя Кондопога и аналогичные события приблизили нас к некоему качественному рубежу, он все же не перейден. Недовольство русских остается преимущественно потенциальным, не перерастая в массовые и жесткие действия против каких-то этнических групп.
368 Общественное мнение — 2005. Ежегодник. М., 2005. С. 133-134
(табл. 19.1, 19.3, 19.4).
369 Там же. С. 135, 140 (табл. 19.7, 19.8, 19.17, 19.18).
370 Там же. С. 136 (табл. 19.10).
В любом случае масштабы этнофобии в России не могут не впечатлить: ее различным формам — от сравнительно «мягких» до «жестких» — подвержено около половины населения страны. Еще больше впечатляет ее динамика: «В 1989 году признаки открытой ксенофобии обнаруживали примерно 20 процентов населения СССР, в том числе агрессивной этнофобии — порядка 6—12 процентов ... В России эти показатели были заметно ниже средних (курсив наш. — ТС, В. С.) величин по Союзу в целом»371. До середины 1990-х гг. уровень ксенофобии в России был значительно ниже, чем где бы то ни было в Европе.
Но даже мощная динамика этнофобии не превратила Россию в самую расистскую страну Европы или, бери выше, всего мира, как спешат объявить некоторые наблюдатели372. В этом отношении мы всего лишь догоняем, но еще не догнали, «политкорректную» и «толерантную» Европу. Еще в 1997 г. одна треть европейцев признавала себя «безусловно расистами» и «скорее расистами», еще одна треть — «немного расистами», и лишь оставшаяся треть заявила о своем безусловном неприятии расизма373. А с того времени много воды утекло, и настроение европейцев изменилось отнюдь не в сторону большей терпимости по отношению к чужой «расе», а в прямо противоположном направлении.
Не характерна для России и практически повальная исламофобия, которой во Франция и Германия заражено почти 90% населения374. В России исламофобия меньше в разы, несмотря на многолетнюю чеченскую войну и прогрессирующее обострение ситуации на Северном Кавказе.
371 Гудков Лев, Дубин Борис. Своеобразие русского национализма. Почему
в нем отсутствует мобилизующее, модернизационное начало // Pro et Contra.