Несостоявшийся император. Александр Михайлович
Шрифт:
Таким образом, решение царя не только не привело к централизации власти в одних руках, а наоборот, создалось два полюса власти — в Ставке в Могилёве и в Царском Селе.
В начале 1916 г. появился и третий слабый центр власти или, скорее, оппозиции. Речь идёт о Киеве, куда переехала младшая сестра царя Ольга и его мать императрица Мария Фёдоровна. Туда же перенёс штаб воздушного флота и великий князь Александр Михайлович.
Маленький штришок из личной жизни августейшей семьи хорошо показывает, как далеко зашёл кризис власти. Великая княгиня Ольга, не спросив царственного брата, в 1916 г. развелась с принцем Петром Ольденбургским и обвенчалась с ротмистром Куликовским, с которым находилась в связи уже несколько лет. Риторический вопрос,
В годы войны функции нашего героя были крайне неопределёнными. Формально он командовал всем воздушным флотом, но, как мы уже знаем, из его ведома была исключена эскадра воздушных кораблей. Кроме того, Александр Михайлович командовал авиацией Южного фронта. Авиацией Северного фронта командовал генерал Каульбарс, который чисто формально подчинялся Александру Михайловичу.
Пятидесятилетний плейбой всегда оставался верен себе и завёл в Киеве походную жену. Заметим, что Александр Михайлович в воспоминаниях никогда не приводит имён и фамилий своих зарубежных метресс, ну а с русскими — совсем другое дело: «Если бы не она [великая княгиня Ольга. — А. Ш.] и не молодая сестра милосердия по фамилии Васильева, я был бы самым одиноким человеком в мире в критические дни войны. Васильева сейчас замужем за господином Чириковым, они живут в Каннах. Я часто её навещаю, и мы вновь и вновь вспоминаем печальную и полную событий зиму 1916/1917 гг.» [76] .
76
Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 259.
Александр Михайлович писал: «Можно было с уверенностью сказать, что в нашем тылу произойдёт восстание именно в тот момент, когда армия будет готова нанести врагу решительный удар. Я испытывал страшное раздражение. Я горел желанием отправиться в Ставку и заставить Ники тем или иным способом встряхнуться. Если государь сам не мог восстановить порядка в тылу, он должен был поручить это какому-нибудь надёжному человеку с диктаторскими полномочиями. И я ездил в Ставку. Был там даже пять раз. И с каждым разом Ники казался мне всё более и более озабоченным и всё меньше и меньше слушал моих советов, да и вообще чьих бы то ни было.
Восторг по поводу успехов Брусилова мало-помалу потухал, а взамен на фронт приходили из столицы всё более неутешительные вести. Верховный Главнокомандующий пятнадцатимиллионной армией сидел бледный и молчаливый в своей Ставке, переведённой ранней осенью в Могилёв. Докладывая государю об успехах авиации, я замечал, что он только и думал о том, когда же я наконец окончу доклад и оставлю его в покое, наедине со своими думами. Когда я переменил тему разговора и затронул политическую жизнь в С.-Петербурге, в его глазах появились недоверие и холодность. За всю нашу сорокаоднолетнюю дружбу я ещё у него никогда не видел такого взгляда.
— Ты, кажется, больше не доверяешь своим друзьям, Ники? — спросил я его полушутливо.
— Я никому не доверяю, кроме жены, — ответил он холодно, смотря мимо меня в окно. А потом, как будто испугавшись собственной откровенности, добавил с прежним дружелюбием: — Останешься со мной завтракать, Сандро? Расскажешь новости о маме и Ольге.
Я остался к завтраку, который был подан в саду, прилегавшем к канцелярии Ставки. Беседа была натянутой. Присутствовавшие главным образом интересовались живыми репликами двенадцатилетнего царевича, приехавшего в гости к своему отцу в Могилёв».
Что из написанного великим князем действительно имело место, а что было «остроумием на лестнице», сейчас трудно сказать. Во всяком случае, я внимательно прочитал дневники Николая II за 1916 г., и там об Александре Михайловиче упоминается
А вот царский перл от 17 ноября, привожу его полностью: «Лёгкий мороз. Утром принял Алека с сестрой милосердия Мусиной-Пушкин[ой], кот. объездила лагери наших пленных в Германии. Днём поехали туда же и видели там же прилёт, спуск и затем подъём семи наших аэропланов отряда Павленкова. Погулял. В 6 час. принял кн. Шаховского и потом Сергея. Обедал в поезде и там принял Сандро» [77] .
77
Дневники императора Николая II. / Под ред. К.Ф. Шацилло. М., Орбита, 1991. С. 612.
Тут нет опечаток редактора или описок автора. Ну да ладно, для нас важно, что вечером в поезде Ники и Сандро отобедали. А куда ездил днём наш царь-батюшка, путь отвечает господин Боханов, восхищающийся знанием русского языка Николаем II.
На следующий день (18 ноября) царь «утром снялся на дворе с офицерами, приехавшими из полков для ознакомления со способом стрельбы, предложенным кап. Тонорниным.
Днём ездил по Бобруйскому шоссе и гулял в лесу до д. Селец. Д[ядя] Павел приехал к чаю. От 5 У2 до 7 ч. принимал Сандро и Гурко, а до 8 час. Барка».
Следует заметить, что в воспоминаниях, касающихся 1916 г. и начала 1917 г., наш герой крайне эмоционален и мало информативен. Естественно, что там нет и намёка на масонскую деятельность Александра Михайловича и его братьев Николая и Георгия. Как ни странно, даже в мемуарах как масонов, так и иных современников Александра Михайловича об его деятельности в этом качестве не говорится ни слова, но, с другой стороны, никто и не отрицает активного участия всех троих братьев в масонских деяниях. Я же не хочу фантазировать и вынужден перейти к семейной жизни дочери и зятя нашего героя.
Война застала Феликса Юсупова в Лондоне, а его родителей — на курорте Бад-Киссингене. Генерал Юсупов с женой с трудом несли ноги из Германии. Сын же сравнительно легко вернулся на родину.
8 (12) марта 1915 г. в Юсуповском дворце на Мойке Ирина родила девочку. Крестили её в домашней часовне в присутствии царской семьи и нескольких близких друзей. Крёстными были Николай II и императрица Мария Фёдоровна. В честь матери девочку назвали Ириной, но в семье её звали Беби.
Феликс Юсупов не жаждал отправиться на поле боя. Естественно, на передовую его никто не послал бы, но он не хотел даже сидеть в штабе. Чтобы избежать мобилизации, Феликс поступает в Пажеский корпус, где готовили кавалеристов, но потом выяснилось, что по состоянию здоровья он не может ездить на лошадях. Тогда Феликс решил поступить в пехоту и т.д. Короче, на действительную военную службу зять нашего героя так и не попал.
Зато в самом начале мая 1915 г. генерал Ф.Ф. Юсупов-старший был вызван в Царское Село на аудиенцию к Николаю II. Царь приказал ему принять должность главнокомандующего и командующего войсками Московского военного округа, чтобы впоследствии быть назначенным московским генерал-губернатором.
Однако два происшествия весны 1915 г. поставили крест на карьере нашего генерала. Некий коммерсант и бульварный журналист Н.Н. Соедов во время приезда Распутина в Москву явился к нему и предложил устроить аферу с поставкой в армию огромных партий солдатского белья. Григорий Ефимыч, естественно, должен был получить процент от выручки. Собственно, дело-то было рутинное как для Распутина, так и для Военного министерства. Поставка солдатского белья прошла бы гладко и тихо, если бы «комиссионеры» не решили отметить это дело в ресторане «Яр». (В советское время ресторан стал частью гостиницы «Советская», недалеко от метро «Динамо»).