Нестрашная сказка 3
Шрифт:
Лекс расслабился, насколько позволяло положение наездника на чужой шее - практически мешком осел.
Не шевелиться, не дышать, замедлить ритм сердца до критического, чтобы слово за словом выстроить формулу разрыва петли. Необязательно даже вслух. Лекс умел "громко" думать. Слова корчились, тлели и исходили черным дымом. Первая буква тускнела, когда последняя еще только начинала мерцать. Борьба шла на грани обморока. Он успел испугаться, что сил не хватит, когда с умопомрачительным "пумк!" петля лопнула.
Не удержав равновесия,
Первым пришел в себя естественно Энке, отмахнулся от мумифицированной напасти и выловил Лекса. До берега он проскакал козлом, тут же и осев на камешках. Временная петля явление редкое на столько, что даже джинны с ней не часто встречаются.
– Это что было?
– мокрый встрепанный Энке уставился на медленно приходящего в себя Лекса.
– Ловушка-а-а...
– Ага, полежи ка тут, а то наблюдатель что-то осмелел. Сейчас с ним разберусь...
Но тот видимо не захотел официальных церемоний, примитивно метнул нож-лепесток, метясь в того, кто крупнее. Расчет был на то, что с мелким да беспамятным и так справится. Блестящая стальная рыбка большой беды не наделала, но таки руку Энке зацепила. По краю раны вскипела черная кровь и тут же забугрилась, превращаясь в рубец. Не знал чужак, с кем связывается!
Уже через мгновение живой скрученный в узел комок пищал в руках разъяренного джинна.
– О!
– вдруг успокоился Энке и даже слегка разжал хватку.
– Бабка!
Ну, бабка, не бабка, но не первой и даже не второй молодости тетка наливалась в его объятиях синевой - вот-вот концы отдаст.
– Отпусти ее, - попросил Лекс.
– Удавишь, а покойника допрашивать сложно, а пуще того - противно.
Комок мякнулся на землю и затих.
– Жива?
– спросил Лекс.
Энке пошевелил даму носком сандалии. Та дернулась, застонала, а потом быстро, быстро залопотала. Из невнятного потока Лексу удалось уловить всего несколько знакомых слов.
– На каком это она?
– озадачился Энке.
– Вроде тибетское наречие, сейчас, погоди.
Лекс поднапрягся и выдал длинную фразу, всю состоявшую из сплошных завываний.
Тетка открыла глаза. Они оказались раскосыми и черными как агат. Вообще лицо дама имела плосковатое и треугольное. Абсолютно нездешнее.
– Шайтан, - выговорили темные губы приговор, непонятно кому из них? Ну, с джинном -- ясно, хотя и Лекс сейчас мало походил на ангела.
– Возьми мою жизнь!
– вдруг завопила тетка.
– Выпей мою кровь, только не трогай его. Он болен. Он умирает. Дай ему отойти с миром. Хочешь я стану твоей рабыней? Я буду приносить тебе теплую добычу. Я стану охотится на людей, если ты прикажешь, только не трогай его.
– Кого - его, бабуля?
Энке подвинул субтильную женщину, так,
– Раджапуру.
Натирали мокрые сандалии. Лоскут тоги на каждом шагу прилипал к икрам. Ноги путались в рванине. Лекс спотыкался, отлеплял ткань и делал следующий шаг.
Так продолжалось второй час. Тетка по имени Эхайя понаставила тут ловушек. Время от времени она командовала влево - вправо. Лекс переводил. Энке делал соответствующие повороты. Тетка почти каждый раз заходилась воплями и трепыхалась. Оказывалось - не туда.
– Либо она путает, либо ты не верно переводишь!
– взревел, наконец, многотерпеливый джинн.
– Вы, оба, хватит умничать! Скажи ей, пусть пальцем показывает.
Лекс поднатужился и перевел. Тетка, кстати, передвигалась посредством Энке. Тот засомневался, не удерет ли ловкая охотница, пусти ее своим ходом. Зато дама по дороге рассказала кое-что интересное. Лекс старался синхронно переводить. Но Энке, кажется и сам начал вспоминать язык. Все же он очень давно жил.
– Давай еще раз, - попросил джинн на относительно ровном участке тропы.
– Кто она и откуда?
– Не поверишь. С той стороны Гималаев. Проживала она в горном селении, вернее невдалеке. Пробавлялась знахарством. Дочку прижила убогонькую.
– То есть?
– Девочка вышла глухонемая. Но она, - тут я не понял, - тетка говорит, якобы она видит чужими глазами. Что бы это могло значить?
– А я знаю! Мысли читает?
– Уважаемая, - обратился Лекс с тетке.
– Твоя дочь, знает, что в голове у других людей?
– Нет! Она слышит, как растет трава, о чем звери говорят у водопоя, как птица вьет гнездо... она слышит как поднимается зло и как творится добро.
– Поразительно глубокий философский подход для представительницы столь примитивной культуры...
– Ты лучше спроси у тетки, далеко еще?
– приземлил разговор Энке.
Лекс выдал длинное завывание. Эхайя коротко провыла в ответ.
– Нет.
– Как они сюда-то попали?
– не унимался джинн.
– Все их селение до последнего дома накрыла лавина. Дочка с мамашей проживали на отшибе в пещерке. Выглянули поутру, а вокруг сплошной обрыв. Они сунулись вглубь горы и вышли уже на этой стороне. Думаю, стихийный коридор образовался. Вышли они, поплутали немного, а потом наткнулись на племя Кхаси.
– И что?
– Да ничего особенного. Ты амазонок помнишь?
– Такое забудешь!
– Примерно то же самое. Только эти тетки из Кхаси своих мужчин не убивали, а пристраивали на тяжелые работы по хозяйству. Эхайя быстро разобралась с местными травами и начала знахарничать. Так бы и прижились, да только случилась незадача. Одна дама решила в дом взять молодого мужчину - мальчика для постели.
– Взяла?
– Угу. Только старший муж взревновал. Вишь, у них такое тоже случается.