Несущая свет. Том 3
Шрифт:
— А теперь ты знаешь, Ауриана. Лилия распускается. И поэтому ты сейчас должна прийти ко мне.
Дух Рамис проник в мозг Аурианы и ждал. Ауриана отвечала молча, не облекая свои мысли в слова.
— Это знание не так уж много стоит… Это все равно, что снять закипевший чайник с очага… Или дать грудь голодному младенцу.
— Все великое просто…
— В чем была причина всех наших горестей и бед?
— Причина была в тебе еще до твоего рождения. В полной мере ты все узнаешь лишь после своей смерти. А сейчас пойми это как твое желание поверить в то зло, которое было предназначено тебе с детства. Из-за этого тебе пришлось стать причиной
Затем она увидела себя жрицей, чье могущество и ослепительная слава поражали всех. Весь мир преклонялся перед ней. Старое изречение Рамис: «Катастрофа полезна, она рождает новые миры», звучало как громкий гимн, воспевавший темные силы. Его значение было слишком очевидно. В сознании Аурианы закончился большой жизненный цикл. Война была его главным содержанием. Теперь сражения казались жалкими и отвратительными, словно кто-то вооружил отряды детей и послал их убивать друг друга. Мертвец под ней был ее собственным порождением, точно так же как она была рождена им. С самого начала она заблудилась в кошмарном лабиринте, созданном из страха и обмана, а затем им пришлось драться так же, как дерутся боевые петухи, которых заставляют это делать. В этом не было ничего постыдного, так был устроен мир. А теперь у нее возникло такое чувство, словно она протянула руку мира живым и мертвым. Если бы она сохранила способность бояться, то боялась бы лишь одного — что это чувство может оставить ее.
И опять мысли Рамис обрели форму слов в голове Аурианы.
— Значит, это смерть, о которой говорится в рунах: ты погибла смертью змеи и избавилась от старой жизни, сбросив ее с себя, как змеи сбрасывают отжившую свое кожу. И ты сможешь теперь родиться в новую жизнь, куда более широкую. В ней ты познаешь, где кончается небо. И по этой причине тебя побудили выполнить последнее задание с помощью твоих волос. Потому что на нашем последнем собрании мы назвали тебя в числе Девяти Святых, царствующих над всеми племенами, а Девяти Святым запрещено прикасаться к железу.
Онемевшие конечности Аурианы снова заполнились быстрой кровью, оживившей их, и к ней постепенно вернулось сознание. Она подумала: «Со мной сыграли идиотскую шутку! Подарить мне ту самую судьбу, которой так опасалась моя бедная мать, чтобы избавить меня от нее!»
— Ты долго удивлялась, почему я пришла на твое рождение и дала тебе имя жрицы. Ты спрашивала, почему тебя привели на мой остров в священный полуночный час. Слушай хорошенько, теперь я могу сказать тебе причину. Когда я умру, ты станешь Веледой вместо меня. Ты, и никто другой, поднимешься на высокую башню Той, Кто Видит.
Глава 59
По истечении некоторого времени дверь гладиаторского выхода отворилась. Из нее вышли Акко и Метон. Осторожными шагами направились они к лежавшим на песке Аристосу и Ауриане, которые хоть и не подавали признаков жизни, тем не менее внушали благоговейный ужас и почтение. За Акко и Метоном, выстроившись в ряд, следовали пять младших наставников, вооруженные копьями и мечами.
Тупым концом копья Метон дотронулся до плеча Аурианы, но та не пошевелилась. Со стороны могло показаться, что она мирно спит, положив для удобства голову на плечо Аристоса. Ее темно-бронзовые волосы разметались во все стороны, образуя большой круг, накрывший этих двоих подобно савану. Метон с опаской обошел вокруг тел. Повернув копье, он острым концом откинул волосы
Никаких сомнений быть не могло. Аристос умер. Его лицо производило ужасное впечатление. Глаза выкатились из орбит и ошеломленно уставились в пустоту. Щеки приобрели багрово-черный оттенок, а открытый рот был похож на отверстие пустого бурдюка для вина. Вывалившийся из него язык придавал лицу жуткое сходство с физиономией Горгоны.
— Клянусь челюстями Цербера! — прошептал Метон, опять уронив волосы Аурианы на лицо Аристоса. — Она задушилась!
Успокоенные этим известием, младшие наставники поспешили подойти и окружили оба тела. Метон долго всматривался в человека, обучению которого он посвятил столько сил и времени, и чьи успехи обеспечивали ему неплохой доход. Его взгляд был полон печали. Так сожалеют о смерти любимой гончей или любимой певчей птице. Такого гладиатора, как он, больше не будет.
Тонкий слой песка, налипший на влажное тело Аристоса, делал его похожим на гигантского призрака. Огромная рука с мощнейшими мускулами бессильно валялась на песке. Теперь в ней не было мощи, она была не способна поднять даже себя. Метон держался от тел на почтительном расстоянии, словно там лежала только что убитая гадюка. Трудно было поверить, что Аристос больше не сможет причинить вреда даже мухе. Какой печальный и несолидный конец для одного из величайших гладиаторов, которых когда-либо воспитала Великая школа!
— Отважная женщина! — произнес Акко. — Она совершила невозможное и заплатила за это своей жизнью. Да это же чудо из чудес! Она убила Аристоса! Только подумать! Одна из моих учениц, ты же знаешь! Мы устроим ей похороны не хуже, чем Родану. Если понадобится, я сам соберу деньги.
С разных сторон стали доноситься крики недоумевающей публики.
— Кто победил?
— Аристос! Хватит! Вставай! — орали его поклонники. — Аристос — король!
Однако большая часть зрителей пребывала в замешательстве, не зная, радоваться или грустить.
Первым от шока, поразившего всех, оправился Метон. Он подошел к Ауриане, намереваясь стащить ее труп с тела Аристоса. За его спиной уже показались бежавшие рысцой нумидийцы, несшие двое носилок для мертвецов. Но едва лишь Метон протянул к Ауриане руку, она внезапно встрепенулась. Метон в испуге вздрогнул и резко отдернул руку.
Устало, с невероятными усилиями Ауриана приподняла голову — сонная Афродита, поднимающаяся из океана своих волос. Даже это простое движение показалось ей землетрясением и произвело титаническое воздействие на ее тело.
— Ауриния жива! — восторженно взревели тысячи глоток, заставив Метона заткнуть уши. — Да здравствует наша Ауриния!
Она протянула руку в запекшейся крови Метону, чтобы тот помог ей встать. Ее глаза не светились победным огнем, Метон это видел явственно. В них было лишь странное, теплое спокойствие, как будто она побывала в объятиях матери, утешившей ее после ночного кошмара.
Сторонники Аристоса стали снимать свои сандалии и швырять их в своего любимца, тщетно пытаясь заставить его встать. Они были уверены, что он жив и смеется в лицо смерти. Даже после того, как они увидели его лицо и после того, как нумидийцы кое-как взгромоздили его тушу на носилки, подняли их на плечи и направились к выходу, в их сознании никак не укладывалась мысль, что их кумир, непревзойденный король арены, погиб.