Несущая свет. Том 3

Гиллеспи Донна

Ауриана изо всех сил старалась сбросить с себя наваждение этих слов, потому что не хотела понимать их. Но вот все прошло, грезы рассеялись, и она вернулась в реальность. Но путешествие, которое Ауриана совершила в мечтах, не пропало даром. Она стала творить, перешла целиком к импровизации на всех стадиях схватки. Ветераны даже затруднялись правильно квалифицировать приемы, которые она применяла, а сама Ауриана почувствовала себя мощным, сильным животным, которое выслеживают охотники. Тихий, но настойчивый голос, зазвучавший в ее сознании, предупреждал, чтобы она не открывала всего, чем владела. Нельзя, чтобы эти люди видели радость на ее лице.

Она проходила сквозь защиту Целадона как

ветер сквозь деревья. Он просто не знал, что ему делать, в то время как она мгновенно угадывала его намерения. Он попадался на каждый ее ложный выпад и кружил за ней по арене, словно она водила его на веревочке. Наконец, опьянев от сознания своего всесилия, Ауриана перешла в решающую атаку. Так выигрывающая в скачках лошадь, почувствовав близкий финиш, в победном экстазе еще больше вырывается вперед. Она прижала Целадона к низкому барьеру, о котором он совершенно забыл. Целадон споткнулся об него и упал на каменный пол за пределами арены.

— Стоп!

При этом окрике Коракса Ауриана вздрогнула и остановилась, словно натолкнулась на стену. Оглядевшись вокруг, она опять увидела печальный мир — мир горя и смерти, который ей удалось оставить на краткое время схватки. Она чувствовала себя птицей, прервавшей свой полет. Целадон увидел над собой ее руку, застывшую в нерешительности — она хотела помочь ему встать. В ее глазах читалось явное разочарование концом схватки. Она не чувствовала усталости, Целадон же дышал тяжело и прерывисто.

И тогда Ауриана вдруг ощутила вокруг себя странную тишину. Служители стояли, выпучив глаза и разинув рты. Зрители, сидевшие на каменных скамейках амфитеатра, неестественно выпрямились словно увидели привидение, которое тотчас исчезло, оставив всех в недоумении — не сон ли это. До Аурианы дошло, что все глазели на нее. Ветераны и наставники смотрели на нее очень серьезно, нахмурившись. Некоторые обменивались впечатлениями, и вид у них был весьма озабоченный.

«Что же такого странного и удивительного они обнаружили во мне? Я же не пугало! Перестаньте пялить глаза, вы, ничтожества!»

По ее телу уже сновали проворные пальцы служителей, снимавших доспехи. Они двинулись прочь, унося это вместе с мечом и щитом.

Целадон не получил особых повреждений, если не считать нескольких синяков. Постепенно в помещении зазвучали голоса, и жизнь вошла в привычное русло.

Через толпу в направлении Аурианы проталкивался дюжий, краснощекий мужчина. Она знала его. Это был помощник префекта Торкватия. Он подошел вплотную, отодвинув своим телом Коракса. Его голос звучал слащаво, однако за этим были сила и влияние, которым нельзя перечить.

— Целадон и Ауриана, вы оба успешно прошли испытания. Целадон, возвращайся на свое место, а ты. Ауриана, иди в комнату наставников.

Глава 39

«Какое же наказание они придумают мне на этот раз?» — размышляла Ауриана, проходя по коридору вдоль которого располагались массивные дубовые двери окованные железом. Их обрамляли стройные пилястры В этих помещениях творили свои скрытые от всех дела наставники Первого и Второго ярусов, а также прокуратуры. У себя за спиной она слышала жаркий спор, разгоревшийся между Кораксом и наставником по имени Эрато. Тон Коракса говорил о том, что тот проиграл.

— Тебе это даром не пройдет, ты, подлый жулик и шакал! Я нашел ее! Я обучил ее!

— Ты обучил ее? Неужели? Когда мне нужно посмеяться, я хожу в театр и смотрю комедию.

— Только попробуй наложить на нее свою лапу, ты, бессовестный ворюга, тогда узнаешь, чем пахнут твои деньги. Твой дом — настоящая ловушка. Если он загорится, оттуда никто не выберется. Я добьюсь, чтобы тобой занялся эдил [6] !

Да и помимо этого мне есть о чем рассказать Торкватию. Ты берешь взятки! Ты крадешь то, что положено твоим гладиаторам. Я разоблачу тебя!

6

Эдил — городской магистрат. В обязанности эдилов входили надзор за строительством, состоянием улиц, храмов, рынков, раздача хлеба, проведение общественных игр и охрана государственной казны.

— Тогда поспеши, малыш, — ответил Эрато, не считавший нужным даже повысить голос. — Ибо ты долго здесь не задержишься, когда префект узнает, что здесь произошло и чему мы стали свидетелями. Половина твоих новичков не имеет никакого понятия о простейших приемах гладиаторского боя, а женщины непригодны даже для участия в обычных массовых зрелищах. Ты не обучаешь, ты только наказываешь. Ты вконец испортишь ее. И не путайся у меня под ногами иначе я прикажу стражникам вышвырнуть тебя вон.

Продолжения спора Ауриана не услышала, потому что один из стражников отворил дубовую дверь и приказал ей войти. Там он поставил ее по стойке «смирно».

Она очутилась в небольшой комнатке. Прямо перед ней была стена, похожая на пчелиные соты, где лежали различные свитки. Среди маленьких ячеек была ниша побольше, в ней стояла статуэтка Немезиды, перед которой горела лампада, окуривавшая ее благовониями. Еще там находился длинный, грубо сколоченный стол, заваленный всяким хламом. Из знакомых ей предметов здесь были чернильница и перо для письма. Деций имел точно такие же принадлежности в своем мешке. Домициан в виде аляповато слепленного бюста взирал на этот беспорядок с явной неприязнью.

Через несколько секунд в комнату вошел Эрато и хлопнул дверью так громко, что Ауриана подпрыгнула от неожиданности. Несмотря на хромоту, он совершил ловкий пируэт вокруг стола и уселся на длинную скамейку лицом к Ауриане.

Она знала историю этого человека, как впрочем, и все остальные в школе гладиаторов. В юности Эрато был рабом и трудился на фабрике по производству кирпичей. Там он убил надсмотрщика, который пытался совратить его, и тогда хозяин отдал его в гладиаторы. На арене Эрато совершил одну из редчайших карьер отмеченную славой, какая выпадала на долю немногих Неминуемая, казалось, смерть так и не нашла его, но свой путь на высочайшую из вершин гладиаторского искусства он прошел по многим трупам. В свое время он был знаменит не менее, чем Аристос. После трех лет на арене, в течение которых он провел около сотни блестящих поединков, Император Веспасиан даровал ему прощение и деревянный меч, означавший свободу. Однако любовь к этой профессии была настолько сильна, что Эрато заключил контракт уже в качестве свободного человека и продолжил свою блестящую карьеру. Впрочем, больше он ничего не умел делать. Теперь он стал зарабатывать большие деньги и смог купить недвижимость в городе — шестиэтажный жилой дом напротив храма Конкордии [7] , в котором располагалась и грязная комнатенка Коракса, доходную лавчонку, торговавшую изображениями богов, торговую компанию, ввозившую рыбный соус из Испании, и, о ирония судьбы, — старый кирпичный заводик, на котором сам работал в молодости.

7

Конкордия — древнеримское божество, олицетворявшее согласие граждан государства Изображалась в виде зрелой женщины, державшей в левой руке рог изобилия, а в правой — оливковую ветвь, иногда чашу.