Несущая свет. Том 3
Шрифт:
Затем обоим гладиаторам вручили мечи и щиты. Персей взял свой фракийский меч, длинный и кривой, как клык хищника. Ухватившись за рукоятку своего меча, Ауриана тотчас же заметила отсутствие там знака Водана.
Она обратилась к Глаукусу, помощнику наставника, стоявшему неподалеку. Между ними произошла резкая перепалка. Никто не хотел уступать. По рядам зрителей прокатился ропот удивления.
Марку Юлиану сразу стало ясно, в чем дело. «Стой на своем! Не сдавайся!» — призывал он ее в своих мыслях.
Глаукус, отчаявшись добиться чего-либо от Аурианы,
Над Колизеем повисла зловещая тишина. Ауриана посмела прервать ритуал впервые в истории Игр. Это удивило и возмутило публику, так как подмена оружия считалась серьезным оскорблением в ее адрес.
Ауриана, сама того не подозревая, опозорила Домициана. По традиции за качество оружия нес ответственность сам Император через назначенных им людей. Зрители знали, что исход схватки решали боги и искусство гладиаторов, но не подлый, предательский расчет. Теперь они увидели, что перед ними должно было разыграться заранее подготовленное действие, роли в котором были уже распределены. Их нагло обманули. Из-за Аурианы Домициан оказался в дураках перед толпой, которая и без того его презирала. Лицо Императора побагровело от гнева.
— Пусть уведут мужчину, — приказал он преторианцу. — А на нее спустите собак.
Марк Юлиан молился духу своего отца, чтобы ему дано было хладнокровие в этой чрезвычайной ситуации. Затем он взял себя в руки.
— Какая низкая, животная хитрость, недостойная той любви, которую народ к нему питает!
Домициан уставился на него глазами, полными холодной ненависти, вообразив, что эти слова относились лично к нему. Марк Юлиан спокойно встретил этот взгляд. Выражение его лица осталось безмятежным, почти скучным. Монтаний со злорадством подумал: «А вдруг собакам бросят еще одну жертву?»
— О чьей животной хитрости ты говоришь, Марк? — спросил Домициан и сделал преторианцу знак остановиться.
— Я имею в виду Аристоса, кого же еще? — ответил Марк Юлиан.
Лицо Домициана не изменилось. Аристос был его любимцем, и задеть Аристоса означало затронуть достоинство самого Императора. Аристос и Император составляли как бы одно целое. В глазах Домициана появился звериный блеск.
— Так значит, и ты обратился против меня среди бела дня, в который празднуется мой триумф?
Дурачок испугался и начал поскуливать.
Марк Юлиан добродушно улыбнулся. Казалось, что его забавлял вид этого недалекого, но по-своему умного существа. Монтаний же про себя яростно молился: «О, Минерва, если ты только можешь повлиять на человеческие судьбы, сделай так, чтобы этот проклятый умник свалился наконец в пропасть!»
— По своему скромному обыкновению я всего лишь пытаюсь… — начал было Марк Юлиан.
— В
— …объяснить тебе то, что ты тоже без сомнения знаешь. Семьи этой женщины и Аристоса смертельно враждуют на протяжении жизни двух поколений.
Глаза Домициана сузились. Откуда только Юлиану удается добывать эти заурядные, но подчас очень важные сведения?
— Мое возмущение не имеет никакого отношения к тебе, за исключением того, что Аристос, подменив этот меч, забыл о своем долге по отношению к тебе. Его стремление уничтожить смертельного врага превысило допустимые нормы, в результате чего ты оказался опозоренным на Играх в твою честь.
Домициан отвернулся и нахмурился, разозленный тем, что кто-то помимо него самого пытался убить Ауриану. И уж от Аристоса он никак этого не ожидал. Он почувствовал себя обманутым, словно его любимец ночью прокрался во дворец и украл ценные вещи.
— Кроме того, — продолжал Марк Юлиан, — если ты отдашь ее собакам, это будет именно то, что требует эта гнусная неуправляемая чернь. Она расценит это как твою уступку ей, как твою слабость. Разве ты кормишь упрямого зверя, если он кусает твою руку? Они думают так: «Если мы пошумим как следует, он сделает все, что мы хотим».
Взгляд Домициана был тупым и ничего не выражающим. Этот довод он никак не мог отвергнуть. Он погрузился в тяжелые раздумья, откинувшись на спинку своего огромного кресла. Чтобы спасти свой авторитет, он приказал герольду объявить, что какой-то злоумышленник подменил меч после проверки оружия и что он будет обязательно пойман и наказан. Потом он повернулся к Марку Юлиану.
— Эта сирийская девочка — она целиком твоя, если ты доволен ею. Я никогда не буду одалживать ее у тебя.
Марк Юлиан с трудом подавил улыбку. Он знал, что таким образом Домициан имел обыкновение выражать свои глубокие извинения.
С растущим нетерпением Ауриана ожидала, пока разыщут ее настоящий меч. Все эти проволочки начали изрядно раздражать ее. Ей хотелось настроиться на поединок. Когда же наконец принесли пропавший меч, то из этого устроили настоящее представление. Меч был передан для проверки самому Домициану. Император повернул в руках меч и тут же застыл в изумлении. От ужаса мурашки побежали у него по спине. Дело в том, что, взяв меч в руку, он увидел символ Водана. Взяв меч в левую руку, он взглянул на этот рунический знак с противоположной стороны.
Не может быть! Это коварная уловка!
Много лет тому назад во времена его отца Веспасиана поймали и доставили в Рим знаменитую пророчицу Веледу, предшественницу Рамис. Молодой принц Домициан призвал ее к себе и приказал объяснить тайну рунических символов. Вещунья исполнила его желание и предупредила о том, что самую большую опасность для него представляет знак Водана, повернутый не той стороной. Однако вглядевшись как следует, он с облегчением заметил свою ошибку. На сегодня все обошлось. Однако Веледа предостерегала, что появление такого знака означает, что кто-то тайно обнажил против него меч мщения.