Несущий огонь
Шрифт:
— Лорд Этельхельм, — пробормотал Свитун.
Хротард вышел наружу и, увидев корабль, рявкнул на полупьяных людей, толпой высыпавших из таверны поприветствовать белый корабль.
— А ну-ка тихо! Проявите уважение!
Я влез на скамью, чтобы видеть поверх голов людей, наблюдавших с пристани за прибытием корабля. Те немногие, на ком были шапки, стащили их, когда показался корабль.
Как он прекрасен, подумал я.
Корабль вошёл в гавань и приблизился к пирсу, почти не поднимая волн. Линии его казались совершенными, обводы так мастерски изогнуты, что, казалось, он безо
Гребцы в последний раз взмахнули вёслами, вынули их из гнёзд и подняли на борт, кормчий умело провёл корабль к свободному месту на причале. Сбросили причальные тросы, потянули, и корабль мягко пришвартовался к пристани.
— Эльфсвон, — восхищённо сказал кто-то.
Сияющий лебедь, доброе имя, подумал я.
Гребцы устало опустились на скамейки. Им пришлось тяжко потрудиться, чтобы провести этого сияющего лебедя сквозь порывы ветра по коварным волнам у входа в гавань. Позади них, на корме, я увидел группу воинов в шлемах, кольчугах и тёмно-красных плащах. Воины сошли на пристань, вслед за ними вынесли их щиты. Их шестеро. Но был ли среди них Этельхельм?
Два работающих на пристани раба положили деревянный настил поверх узкой щели между кораблём и пирсом. В центре корабля громоздилась куча ящиков и бочек, наполовину скрывавшая людей, ждущих, чтобы сойти на берег, но потом появились два священника, прошли по доскам, за ними спустилась группа женщин с закрытыми капюшонами лицами. Женщины и священники в ожидании остановились на пристани.
По сходням прошёл высокий человек в чёрном плаще и шлеме, украшенном хвостом из конского волоса. Нет, это не Этельхельм, тот пониже ростом. Человек обернулся, на шее у него блеснуло золото. Он замер, ожидая, когда сойдёт последний пассажир — стройная, высокая девушка, одетая в белое, с непокрытой головой. Её длинные светлые волосы струились на ветру. Девушка заметно нервничала — на середине мостков она пошатнулась, потеряла равновесие. На мгновение мне показалось, что она упадёт в воду, но высокий человек в шлеме с конским хвостом дотянулся до неё, взял за руку и вывел на берег.
Люди, высыпавшие из таверны, одобрительно затопали ногами и захлопали в ладоши. Девушка, похоже, удивилась этому шуму, она обернулась — и у меня перехватило дыхание от одного взгляда на её лицо. Юная, синеглазая, с пухлыми губами и нежной кожей она выглядела совершенно несчастной. Думаю, ей было лет тринадцать-четырнадцать, и очевидно, она ещё не замужем — иначе её волосы были бы собраны. Две женщины укутали тонкую фигурку в подбитый мехом плащ, накинули капюшон, закрыв длинные волосы. Высокий человек взял девушку под руку и повёл с пристани, женщины и священники последовали за ними, и всех их охраняли шестеро воинов с копьями. Девушка, склонив голову, торопливо шла к таверне.
— Во имя Господа, кто она? — спросил Свитун.
— Эльсвит, конечно же, — сказал один из воинов за окном, случайно услышавший этот вопрос.
Высокий человек в шлеме с черным хвостом шёл рядом с Эльсвит, возвышаясь над ней почти на голову. Он взглянул на нас, и я инстинктивно отпрянул в тень. Он не увидел меня, но я его узнал.
— А кто она, эта Эльсвит? — спросил Свитун,
— Да откуда ты взялся? — возмутился говоривший.
— Из Нортумбрии.
— Это младшая дочь лорда Этельхельма. Вам, северным крысам, пора бы к ней привыкнуть.
— О, к этому я мог бы привыкнуть, — почтительно сказал Свитун.
— Привыкнуть — потому что она будет жить в вашей паршивой стране. Бедная девочка.
А человек, сопровождавший Эльсвит — Вальдере, военачальник моего двоюродного брата.
Мой кузен искал себе жену.
Этельхельм придумал изощрённую месть. Он собрался в Беббанбург.
Глава восьмая
Мы переночевали в конюшне «Гуся» на куче грязной соломы, разделив это вонючее стойло с шестью другими постояльцами. За одну серебряную монету купили завтрак всем четверым — чёрствого хлеба, кислого сыра и разбавленного эля. Я услышал звук грома и взглянул на небо, но хотя всё ещё дул сильный ветер и низко нависали серые тучи, не было ни шторма, ни дождя. Я понял, что слышал грохот пустых бочек, катившихся по улице за таверной. Я подошёл к воротам и увидел людей, заносящих внутрь полдюжины громадных чанов. Еще один человек тащил на верёвке вьючных мулов, нагруженных полными корзинами соли.
Я подозвал Свитуна и дал ему денег.
— Останься здесь на день, — сказал я ему, имя в виду «Гуся». — Не встревай в драки. Не напивайся. Не лезь на рожон. И держи ухо востро.
— Да, гос... — ему удалось остановиться, прежде чем договорить «господин».
Ему ужасно нравилось называть меня дедом, когда нас слышал кто-то чужой, но если мы были одни — с трудом удавалось не сказать «господин». Сейчас мы одни, но рядом, во дворе таверны, десяток людей — одни плескались, умываясь водой из лошадиных корыт, другие пользовались уборной у восточной стены. Это была просто глубокая канава, закрытая деревянным помостом, якобы промываемая ручьём. От неё воняло.
— Просто не мешай девушкам болтать и слушай!
— Да, гос... но... — он с сомнением посмотрел на серебряные шиллинги. Похоже, его удивила моя щедрость. — А ничего, если я?.. — он опять не решился договорить.
— Они не станут с тобой говорить, если ты им не заплатишь, — сказал я, — а ты ведь платишь не за разговоры, так?
— Да, гос...
— Тогда делай, что положено.
Я сомневался, что хоть одна из девушек уже проснулась, но Свитун немедленно отправился в большой зал таверны.
Похоже, Осви обиделся.
— Это и я мог бы...
— Сегодня вечером, — перебил я его, — твоя очередь будет вечером. Свитун к тому времени уже устанет. А теперь давай уберемся из этого зловония.
Мне хотелось узнать, куда катили те бочки, и ответ на это тут же нашёлся — мы не прошли и тридцати шагов от задних ворот двора таверны, как услышали жалобный визг. Кучка людей забивала свиней на широкой улице, ведущей на восток, за город. Двое орудовали топорами, остальные держали ножи и пилы.