Несущий смерть
Шрифт:
— К вам.
Он открыл нижнюю часть двери и, словно теннисной ракеткой, махнул решеткой, приглашая Анну войти.
— Есть хотите?
Анна вошла в кухню. В очаге бушевал огонь, дверца духовки широко открыта.
— Могу предложить тост с сыром, или омлет с ветчиной, или сэндвич БПС — с беконом, помидором и зеленым салатом.
— С беконом, помидором и салатом, — ответила Анна.
Как и его мать Дорис, он тонко нарезал помидоры и достал из старого большого американского холодильника салат. Держался он совершенно свободно — приезд Анны его ничуть не встревожил.
Она
Анна сняла тосты с решетки и присела к столу.
— Я сейчас была у вашей матери.
— Да, она сказала, что вы были у нее, — ответил он, намазывая майонез на тост.
Анна рассмеялась: должно быть, миссис Итвелл сообразила, что она направится к Дамиену, и позвонила ему.
— Что будете пить: бокал хорошего мерло или кофе?
Анна попросила чаю. Он поставил большой чайник на горелку, вытащил пробку из откупоренной бутылки вина и налил себе бокал. Двигался он быстро и решительно, легко ориентируясь в привычной обстановке: достал тарелки, стаканы, приборы, салфетки и накрыл стол. Потом принялся готовить чай для Анны, жестом попросив ее не вставать.
— С сахаром?
— Нет, спасибо. — Анне не терпелось приняться за еду, однако она дождалась, пока он сел и передал ей чашку с чаем, потом поднял свой бокал.
— Будем! — Отхлебнул вина и подержал его во рту. — Н-да, слегка кисловато, но сойдет. Если захотите, могу открыть новую бутылку.
— Спасибо, достаточно чаю.
Он сел напротив и откусил большой кусок от сэндвича. Анна принялась за свой, размышляя, как приступить к допросу.
— Ее будут судить? — негромко спросил он.
— Вероятно. Думаю, она это выдержит. Полагаю, обойдутся с ней не слишком строго, но все-таки она солгала о том, что не видела сына. Вряд ли она знала, что хранилось в ящиках, но о самих ящиках не могла не знать.
— Я вас умоляю, ей под девяносто!
— Помню, но она нарушила закон, позволив сыну прятаться у нее в доме. Несомненно, она знала, что он в розыске. Кроме того, из-за ее укрывательства он получил доступ к большой сумме денег.
Дамиен откусил еще кусок сэндвича. Анна отметила, что он оставил без внимания сообщение о деньгах, которые Фицпатрик снял со счета.
— Семьсот тысяч, — добавила она, продолжая есть и слизнув майонез с пальцев.
— Ее повезут в лондонское отделение? — спросил он, словно не слыша о деньгах.
— Возможно. Сейчас с ней женщина-офицер. Миссис Итвелл знает, что находится под домашним арестом. По крайней мере, мы не стали выдергивать ее из привычной обстановки. Вы знали о совместном счете на имя Энтони Коллингвуда и вашей матери?
— Нет.
— А как, по-вашему, ей удалось столько лет ремонтировать и заново обставлять коттедж?
— Я полагал, что деньги остались после второго мужа.
Со стороны могло показаться, что они просто ведут беседу. Однако, доев свой сэндвич, она достала из дипломата блокнот.
— Я
— Глупость какая, — прервал он ее. — Мой адвокат разъяснил, что она не может считаться уликой, поскольку неясно, когда именно написана. Но, вообще-то, я о ней думал.
Он встал, собрал грязные тарелки и направился к посудомоечной машине. Анна подождала, пока он составит тарелки в машину и зальет водой противень, на котором жарил бекон. На нем были джинсы, желтовато-коричневый кашемировый свитер и коричневые замшевые мокасины на босу ногу. На ее взгляд, он был в прекрасной форме: плоский живот и длинные ноги, держится легко и непринужденно. Он понравился ей с самой первой встречи.
В следующее мгновение Анна покраснела, устыдившись собственных мыслей.
— Говорите, вы думали о записке?
— Да. Кажется, я написал ее года два или три назад — но для Джулии. Я говорил, что она приезжала. Так вот, приезжала она не на ферму — она терпеть ее не могла, — а в коттедж.
— К вашей матери?
Выражение его лица едва заметно изменилось. Потом, улыбнувшись, он вернулся к столу и налил себе еще вина.
— Я же говорил, что вы на редкость прозорливы.
— Почему вы сразу не признались?
— Считал, что вас это не касается. Моя мать не склонна распространяться о своей личной жизни. О многом из сделанного в прошлом она теперь сожалеет.
— Вас усыновили другие люди?
— Да. Мне даже в голову не приходило искать свою настоящую мать: мои приемные родители очень хорошо ко мне относились. И лишь после их кончины я решил попытаться найти ее. Они не скрывали, что я не их родной сын. После их смерти я нашел множество писем. Они никогда не прерывали отношений с моей матерью, так что найти ее было совсем не трудно. — Он вновь сел напротив Анны. — Моя мать пережила нелегкие времена, особенно после моего рождения. Думаю, Алекс тоже пострадал из-за развода: сначала у него было все, о чем только можно мечтать, и отец к тому же, а потом вдруг все отняли. Вероятно, это озлобило его на всю жизнь. Он очень рано начал баловаться наркотиками; наркоманом не стал, зато понял, что на них очень легко заработать большие деньги. Разумеется, это все было до нашего знакомства. Когда он удрал из-под суда, о нем кричали все газеты, но у меня не было оснований считать, что мы родственники. Просто я всегда о нем знал.
— Когда он снова связался с вашей матерью?
Он пожал плечами и пригладил волосы:
— Лет пятнадцать назад. Одной из причин стало то, что мы с Гонор собирались начать семейную жизнь и я, вполне естественно, хотел побольше узнать о своих родственниках.
Анна кивнула: все, что он рассказывал, казалось вполне логичным.
— А Гонор была знакома с миссис Итвелл до того, как вы узнали, что она — ваша мать?
Он кивнул:
— Полагаю, да.
— Значит, она знала и о связи Джулии с Александром Фицпатриком?