Несущий Свет
Шрифт:
– Эй, краснопузые! Спичек не будет?
– А повежливее можно? – донеслось в ответ. Поручик удивился, но, подумав, предпринял новую попытку:
– Господа красноармейцы! Не соблаговолите ли одолжить спички? Взываем к солидарности курильщиков!
На этот раз засмеялись за стеной. Послышался легкий стук – коробок упал на пол, к нему тут же потянулись нетерпеливые руки. Красные не оплошали: по яркой наклейке кто-то успел сделать карандашную надпись: «Травитесь, беляки!»
– Вернуть не забудьте! – донеслось из-за стены. После того как сизый дым
– Дон'т менш ит! – донеслось в ответ.
– Ого! – кто-то из офицеров заинтересовался уже всерьез. Да, красные уже были не те, что в 18-м!
– Наверно, курсанты, – предположил все тот же поручик. – Выучились, сволочи!
– Эй, краснопузые, откуда будете?
Ответа не ждали, но из-за стены прозвучало твердо и веско:
– 256-й имени Парижской Коммуны!
«Дрозды» стали переглядываться. Значит, здесь те, кто разбил Первый Офицерский! Лица недобро улыбались – если бы не кирпичная стена и не пулемет у прохода, тамошним курильщикам пришлось бы не сладко.
– А где ваш Косухин? – красного командира за эти сутки уже успели дружно возненавидеть.
– А на что он вам? В плен собрались, недобитые?
Там, за стеной, хорошего настроения явно не теряли.
– Да нам поговорить бы… – офицеры переглядывались. Граната в окошко не пролазила, но можно просто пальнуть из винтовки.
Невидимые собеседники замолчали. Настала тишина, лишь где-то далеко, за несколько улиц, шла ленивая перестрелка. Арцеулов автоматически отметил, что патронов у красных, похоже, в обрез.
– Ну я Косухин! – голос прозвучал спокойно, с явной насмешкой: – Чего надо, чердынь-калуга?
Ростислав похолодел. Разведка ошиблась: командир 256-го – не из бывших офицеров. Господи, но почему так? Оставалось надеяться, что это все-таки совпадение. Вдруг у краснопузых есть другой Косухин с такой же «чердынь-калугой»?
Он не выдержал, жестом остановил собиравшихся высказаться на полную катушку офицеров и осторожно подошел к окошку.
– Степан?
За стеной молчали. Арцеулов хотел уже отойти и все забыть, но внезапно вновь послышался знакомый голос:
– Че, Ростислав, никак ты? Еще не расстреляли?
Тон и слова были под стать обстановке, но Арцеулову почему-то показалось, что где-то самым краешком в голосе Степы прозвучала радость. Из холода Ростислава бросило в жар. Теперь уже сомнений не оставалось.
– Сдавайся, краснопузый! – крикнул он первое, что пришло на ум, просто желая еще на минуту затянуть разговор. – Мы вас окружили!
– Это кто кого окружил, чердынь-калуга! – Степа засмеялся как можно обиднее. – Ладно, возьму тебя в плен – поговорим!
Ростислав отошел в сторону. Сердце бешено билось, в голове появилась знакомая слабость. Значит, они все-таки встретились! Господи, но как нелепо! Хотя, с другой стороны, оба спешили на фронт. И оба успели…
– Вы его знаете, господин подполковник? – в тоне спрашивающего прозвучало
– Немного, – Арцеулов отвечал, даже не думая. – Довелось…
– Опасный?
– Куда уж опаснее…
Входить в подробности не хотелось. Не то чтобы знакомство с командиром 256-го полка могло как-то скомпрометировать – такое за годы Смуты встречалось сплошь и рядом. Но то, что связывало его с Косухиным, оглашению не подлежало. И не только потому, что за некоторые их общие дела можно заплатить головой…
Арцеулов заставил себя думать о другом. Красные не просто перекуривают. У них тоже приказ; и едва ли красноармейцы 256-го намерены всю ночь мирно отдыхать.
Подумав, Арцеулов послал гонца в штаб с требованием патронов, а сам приказал батальону готовиться к бою. И вовремя.
Красные атаковали как только стемнело. «Дрозды» отбили три атаки подряд, чуть было не захватили весь центр, но к красным подошла подмога, и теперь уж дроздовцы едва сумели удержаться на прежних позициях. Спасали выучка, многолетний опыт, а также то, что Арцеулов до последнего момента держал в резерве два свежих взвода. Когда краснопузые уже валили по главной улице, разрезая батальон надвое, подполковник бросил офицеров в штыки – и бойцы полка имени Парижской Коммуны вновь отступили.
К полуночи стрельба стихла. Вместо патронов Тургул прислал с вестовым записку, сообщая, что бригада Морозова на подходе и будет в Александровске еще до рассвета.
В помещении склада все оставалось без перемен. Правда, никто уже не думал переговариваться – и те, и другие смертельно устали.
Когда часы показали половину второго, Арцеулов, до этого ежеминутно ждавший атаки, разрешил «дроздам» спать, естественно, посменно, выставив караулы. Красные молчали. Они тоже не могли наступать без патронов и резервов. Оставалось ждать, кто подоспеет первым – командарм Миронов или командир Донской бригады Морозов…
В темном, освещенном неровным светом керосиновой лампы помещении склада все спали. Лишь дежурный расчет у «гочкиса» вглядывался в черный дверной проем. Арцеулову не спалось. Маленькое окошко притягивало. Ростислав представил, что там, за стеной, комполка Косухин тоже не спит. Арцеулов быстро оглянулся и, осторожно перешагивая через спящих, подошел к черному отверстию. Там было тихо. Он хотел окликнуть Степу, но внезапно сам услыхал негромкое:
– Ростислав, эй! Ты там?
– Тут я! – кровь застучала в висках, хотя, казалось, волноваться нечего. Встретились бывшие приятели – нынешние враги. Такое бывало, и не раз, и не два…
– Я тебя третий раз выкликаю, чердынь-калуга! Спишь, что ли, капитан?
– Подполковник! – Арцеулов поневоле усмехнулся.
– Все одно, я тебя главнее… Ну че, беляк, тебя твои не тронули?
– Неделю продержали, – вновь усмехнулся Ростислав. – Чуть за шпионаж не расстреляли.
– Ага! Меня тоже. Своим рассказал?