Несущий Свет
Шрифт:
– Какие вещи, чердынь-калуга! – Степа наконец-таки рассердился. – Ты что это, белый гад, сообразил! Да ты же контра!
– По-моему, я этого никогда не отрицал. Все, эмоции – потом. Вещи собрали?
– Да какие вещи! – злость сменилась растерянностью. – Все со мною. Только рисунки у Кольки оставил. На память…
– Ингвара рисунки?
– Ага… – Косухин вздохнул: рисунков было жаль. – Я это… Велел Кольке завтра на Лубянку пойти. Меня заложить. А то пропадет парень…
Арцеулов кивнул:
– Верно. Если уцелеем –
Степа не ответил. Насчет дальнейшего у него имелся свой план.
– Хорошо. Слушайте, Степан… Сейчас мы подъедим на Арбат…
Арцеулов излагал свой план четко и понятно, словно отдавал приказ перед атакой. Спрашивать было поздно – надо запоминать. Слушая, Косухин немного позавидовал беляку: сам он едва ли до такого додумался бы. Хотя почему бы и нет, чердынь-калуга! Додумался, если б не занимался интеллигентскими самокопаниями. Ишь, сомнения замучили, словно гимназистку!
– Повторять не надо? – Арцеулов искоса взглянул на хмурого Степу. Тот покачал головой:
– Не маленький. Ладно, авто где взял и документы.
Ростислав усмехнулся и в нескольких словах описал случившееся.
– Шлепнут тебя, Ростислав, – вздохнул Степа. – И меня разом с тобой!
– Да ну? – удивился Арцеулов. – А я думал, что нам с вами от большевиков пенсия положена. Степан, у вас что – память в Шекар-Гомпе током отшибло?
– Не отшибло, – буркнул Косухин, отворачиваясь от самоуверенного беляка. Авто миновало Манежную площадь и не спеша сворачивало направо, в сторону Собачьей Площадки. – Только ты, Ростислав, учти: я против трудового народа не пойду!
– Знаете, Степан, я тоже. К трудовому народу претензий не имею. Если так жалко господ чекистов, то успокойтесь: по-моему, они отделаются лишь синяками…
Косухин замолчал, чувствуя, что беляка не переспоришь. Впрочем, время для выяснения отношений кончилось. Автомобиль въехал на Собачью Площадку. Возле музыкального училища Ростислав затормозил.
– Садитесь за баранку. Я теперь – господин чекистский генерал, мне не положено. Где газ, показать?
Косухин даже задохнулся от возмущения:
– Да ты!.. Я «Муромец» водил!
Арцеулов закашлялся, и Степе стало стыдно. Похоже, он разучился понимать элементарные шутки.
– Не спешите, – негромко говорил Ростислав, пока Степа выруливал на нужную улочку. – Такие машины не спешат… Без моей команды из авто не выходить. В любом случае – не стреляйте…
– Да помню я…
– Вот он… – Ростислав кивнул налево. Косухин и сам заметил особняк
– и двоих в штатском, стоявших на тротуаре.
Арцеулов едва успел открыть дверцу, как охранники оказались рядом. Руки были наготове – в карманах. Казалось, секунда – и начнется стрельба. Степе стало не по себе: мало ли какой приказ имеют чекисты!
– Старшего! – тон Арцеулова был высокомерен, и презрителен. Удивленные чекисты застыли.
– Я, – вымолвил,
Арцеулов ткнул ему в нос удостоверение. Это был решающий момент: вдруг эти типы знают Оцупа?
– Слушаю вас, товарищ старший оперуполномоченный!
Степа перевел дух. Ростислав, казалось, и не сомневался в успехе:
– В доме трое?
– Наших? Так точно – трое, товарищ старший…
– Не при старом режиме! – Арцеулов легко махнул рукой. – Бросьте чины! Отвечайте коротко: объекты там?
Степа вздохнул. Интересно, где Ростислав нахватался таких словечек? «Объекты»! Ему бы в жизнь такое не придумать!
– Так точно. Француз недавно пришел. Главный, как обычно, не выходил…
Арцеулов сделал суровое лицо:
– Всех наших – сюда! Без шума!
– Есть!
Один из чекистов метнулся к двери и позвонил. Ростислав быстро оглянулся: Степа уже вошел в роль, на лице у него была написана высшая деловая сосредоточенность.
Через минуту на тротуаре стояли пятеро – двое «наружников» и трое из внутренней охраны, даже не успевших надеть пальто.
– Ознакомьтесь! – Арцеулов достал мандат. Агент первого разряда Гусев осторожно взял бумагу и прочитал вслух. Чекисты замерли.
– У меня приказ, – Ростислав, неторопливо спрятав мандат, выждал для солидности секунду-другую. – Приказ секретный. Ваша задача – ничего не спрашивать и выполнять все мои распоряжения…
Возражений не последовало. Мандат с подписью Дзержинского делал свое дело.
– Ставлю задачу: двое остаются у дверей, трое: оцепляют дом со стороны сада. Никого не подпускать. Подчеркиваю – никого. Стрелять после первого же предупреждения!
Чекисты переглянулись. Гусев кивнул:
– Так точно. Только… Может, вам помощь нужна?
– Не понял? – тон Арцеулова стал настолько сух, что агент первого разряда тут же стал по стойке «смирно». – Теперь еще: что бы не происходило в доме – не реагировать. Вопросы?
Вопросов не было. Арцеулов взглянул на замеченный им еще вчера телефонный провод:
– Городской?
– Так точно. Обычный городской. Обещали провести специальный…
– Провода разъединить. Товарищ Балаев! Сюда!
Степа, сообразив, что Балаев – это он, и выскочил из машины. Один из чекистов дернул телефонный провод и показал Арцеулову обрывок. Ростислав кивнул: теперь обитатели особняка не смогут позвать на помощь.
– Оружие! – Степа вынул револьвер и привычно провернул барабан. Ростислав указал на дверь. Старший агент Гусев достал ключ, и через секунду вход был открыт.
– Никого не пускайте! – повторил приказ Арцеулов. – Придет смена – передайте им все распоряжения.
– Так точно, – вновь повторил чекист и не выдержал: – Правильно, товарищ старший оперуполномоченный! Эти буржуи у нас уже поперек горла! Трескают апельсины, сволочи, а наши дети и сахара не видят…