Нет места под звездами
Шрифт:
— Лорд Хальвард и вправду маг?
— Верно, — Ульф казался расслабленным и спокойным. — Если во всей Золотой Империи искать одаренного Стихиями, то начинать следует как раз с нашего правителя. Ему подчиняются Огонь и Тьма, но мне отчего-то кажется, что вы должны знать об этом не хуже меня.
— Возможно и должен… Но магии нет в степи, она для нас непривычна. Иногда поверить глазам сложнее, чем доводам разума. То, чему я был свидетелем, выглядело слишком непонятно, да и зрение с возрастом может обманывать, — он помолчал, а затем слегка поменял тему. — Расскажите мне о характере своего правителя. Нам предстоит долгая и непростая беседа, от которой многое зависит. Я хотел бы знать, каким видит господина
— Что ж, — Ульф стал серьезен, — пожалуй на этот вопрос я могу ответить. За свой век я встречал разных людей, наделенных властью и выдающимися способностями. Но среди них было мало тех, за кого я бы отдал жизнь ни капли не сожалея. Лорд Хальвард умен, честен, дальновиден, он с легкостью читает в сердцах людей. Иногда причины его поступков не ясны, но время доказывает его правоту. Хотите совет? Чтобы понять герцога, будьте честны с ним и с самим собой.
— Скажите, вы служите Хальварду по своему выбору?
— Да, и если бы меня спросили снова, я бы не поменял своего решения. Я многим обязан правителю.
— В таком случае, ему повезло. Истинная преданность встречается редко, — Лонхат с грустью окинул взглядом полный зал людей. — Сейчас, с высоты прожитых лет, я вообще не уверен в том, что знаю, что такое верность. Мир, каким я его знал, перестал существовать и, должен признать, что я сам приложил к этому руку.
— Посмотрите на них, — Ульф кивком головы указал на собравшихся в зале, тех, кто прогуливался или сидел за столами. — Каждый из них живет в своем собственном мире, не сильно задумываясь о том, что за механизмы приводят его в движение. У них свои обязанности, дома, семьи. Во многом их жизнь проста и беззаботна, ведь на их плечах не лежит груз ответственности за чужие судьбы. Но есть среди них и те, кто по своему выбору или по прихоти случая вынужден смотреть дальше и глубже. Их поступки меняют окружающий мир каждый день, каждую минуту. У некоторых вообще не было того, что можно назвать привычным миром. Вы должны быть счастливы, если хотя бы в ваших воспоминаниях он есть. Не всем из нас так повезло.
— Скажите, вы ведь понимаете, что связывает меня и вашего правителя? Знаете о леди Йорунн?
— Да, — не стал уходить от ответа Ульф. — И точно знаю, как все это выглядит со стороны.
Лонхат почувствовал, как по спине к голове пробежала волна опаляющего жара.
— И вы можете так спокойно об этом говорить? — голос его дрогнул от волнения.
— Спокойно? Пожалуй нет. Вы должны понимать: что бы не послужило истинной причиной событий четырехлетней давности, дальнейшее близко коснулось и меня, и других в Кинна-Тиате. Я привязался к леди Йорунн, и теперь она очень много значит для меня. Догадываюсь, что сейчас вы думаете о своей госпоже не самые лестные вещи, возможно, называете ее поступок предательством. Но я вижу всю эту ситуацию иначе, совсем не так, как вы. Вам действительно стоит поговорить об этом с герцогом.
— Отчего же не с Йорунн? Разве она сама не должна ответить мне на некоторые вопросы?
— Не думаю. И, если вы дадите себе возможность остыть и все как следует обдумать, поймете, почему. В тот момент решение принимала не она, и даже не лорд Хальвард. Да и вы не виноваты в случившемся. И чем скорее вы примите это, тем скорее вернетесь к поиску правды.
Лонхат отвернулся. Его больно обожгли воспоминания о том, как он покинул Витахольм, вместо того, чтобы отдать свою жизнь, защищая госпожу. Вина долгие годы грызла его сердце, подтачивала силы. А теперь оказалось, что Йорунн жива и здорова, и ни разу не подала вести о себе, не пыталась отыскать кого-то из хольдингов, вернуться на родину. Она так легко отринула прошлое и начала новую жизнь. Но почему? Что заставило ее принять это решение? Забыть свой род, дружбу, честь, любовь подданных. В сердце
Ульф, внимательно наблюдавший за собеседником, тяжело вздохнул и покачал головой.
— Наберитесь терпения. Вы ждали четыре года, а теперь делаете поспешные выводы, не вытерпев пары часов.
5. Дела минувшие
— Думаю, нет смысла притворяться, что для нас с вами эта встреча — радость и удовольствие.
Это были первые слова, сказанные Хальвардом, после того, как герцог появился в общей зале, и отзвучали приличествующие моменту приветственные речи. Конечно, при большом количестве свидетелей он не мог сказать ничего, отличающегося от заверений в дружбе, а Лонхат, поддерживая начатую игру, ответил, что для него и всех хольдингов быть тут — огромная честь. Впрочем, как только лишние наблюдатели отвлеклись разговорами и представлением в центре зала, беседа приняла совсем другой оборот.
— И все же я благодарен вам за то, что этот разговор вообще состоялся, — Хальвард говорил без тени насмешки. — Будь на вашем месте кто-то более юный и менее опытный, думаю, без оскорблений и даже обнаженного оружия бы не обошлось.
— Мы всегда можем вернуться к этому, — хмуро ответил Лонхат.
— Надеюсь, не понадобится. Между нами лежит пропасть недоверия и недопонимания, рожденная не по моей воле, но отчасти по моей вине. Я хорошо помню нашу первую и единственную встречу, а также обстоятельства, предшествовавшие ей. Не буду вас обманывать, если бы я вновь оказался в подобной ситуации, то вероятнее всего поступил бы так же. Сомневаюсь, что сейчас вы испытываете что-то, кроме ненависти или, возможно, разочарования. Однако надеюсь, что мне достанет мудрости оправдать произошедшее в Витахольме в тот день.
— Зачем вам это? Вести откровенные разговоры, завоевывать мое доверие. Вы в своем праве, в своем доме, а я — лишь нежеланный гость. Проситель, который ошибся дверью. Не лучше ли было прогнать нас еще на границе или убить где-то в пути?
— Я не заинтересован в вашей смерти, — спокойно ответил правитель. — Я уже назвал вас гостем, а гостей в этом доме не принято ни оскорблять, ни удерживать силой, ни тем более лишать жизни. Мне нужен один откровенный разговор, после него вы вольны сами выбрать свою дорогу и судьбу.
— Не к лицу строить из себя человека чести, если запятнал себя трусостью и предательством. Так что, если кто из моего народа и должен вести с вами переговоры, то пусть это буду я, — в тоне Лонхата звучала горькая ирония, вот только предназначалась она не Хальварду. — Униженно просить помощи у врага, виновного в падении хольдингов… Какое наказание может быть суровее?
— Я вам не враг, — правитель смотрел в упор. Под этим пристальным взором старику стало не по себе: темные глаза мага пробирались прямо в душу, доставая до самых потаенных мыслей. — Но и другом никогда не был. Скорее, сторонним свидетелем, преследующим свои цели и личную выгоду. Дела народа Хольда мало волновали меня четыре года назад. Однако сейчас все поменялось. И раз уж вы пришли к моему порогу, то поинтересуйтесь, наконец, правдой. Я протягиваю вам руку помощи, но протягиваю ее лишь раз. Подумайте, прежде чем дать ответ.
Лонхат покосился на молчаливую Йорунн, застывшую в своем кресле рядом с правителем мраморным изваянием. С начала вечера она не сказала ни слова, не прикоснулась к еде и питью. Взгляды — и те были короткими и резкими, будто оборванными. От этого становилось немного страшно — не такой, совсем не такой запомнил свою бывшую госпожу хольдинг.
— Прошу простить мою непочтительность, — в конце концов ответил он.
Хальвард откинулся на спинку кресла, и в глазах его отразились язычки пламени от свечей на столе.