Нет на земле твоего короля. Часть 1
Шрифт:
— Да нет, так, по работе.
Он замялся перед тем, как ответить. Он не знал, стоит ли ей говорить. Он страшно злился на всех злопыхателей, но расстраивать ее этими сплетнями не хотелось. Знала ли она о разговорах за ее спиной? Успели ли достать ее бабские языки?
— И все же ты сильно огорчен, — медленно произнесла она. — Надеюсь, это не из-за меня?
— Почему ты так решила?
— Не знаю, — пожала она плечами. — Просто подумалось.
— Не бери в голову. Ерунда. Давай я тебя до дому провожу? Поздно уже.
— А давай лучше сходим куда-нибудь, просто пошатаемся
Она видела, что ему необходимо ее присутствие. Женская интуиция подсказывала ей, что вместе они смогут облегчить его состояние, что бы там ни случилось.
— А как же дома?
— Скажу, что была на дне рождения подруги. Да и какая разница, ему уже давно все равно, что происходит в моей жизни.
— А знаешь что? Пошли к Кириллу, хочешь? Он сегодня меня ждал, хотел что-то показать, к выставке готовится. Пойдем?
Лика улыбнулась.
— Давай! Я в его бабушку просто влюбилась, такая замечательная женщина!
— Кирюха тоже замечательный, только, пожалуйста, не влюбляйся в него.
Они оба весело рассмеялись. Миша прижал Лику к себе, забыв об осторожности, о том, что они еще рядом с заводом, о том, что любопытные сослуживцы еще не все разошлись по домам. Ему было хорошо и легко от ее тепла, запах ее волос действовал на него, как гормон счастья.
Кирилл расплылся в радостной улыбке при виде Лики.
— Мог бы и предупредить! Я бы подготовился к визиту, — кинул он Мише.
— Толстовку, что ли, погладил бы?
— Да что Вы, не стоит беспокойства, — смутилась Лика.
— Мы уже давно на «ты» и не надо этих церемонностей. Проходите и побыстрее. Бабушка будет очень рада, только и разговоров о Лике.
— Это после вашей фотосессии а-ля ню? — буркнул Миша.
— Слушай, ты, будешь ерунду пороть, шею сверну. Как будто ты не знаешь, как я работаю.
Ксения Карловна и впрямь была рада. Она поднялась им навстречу и долго держала их руки в своих ладонях.
— Миша, ты должен почаще приходить к нам с Ликой. Такую девушку нельзя держать от нас вдали!
— Вы очень добры ко мне, Ксения Карловна. И совсем меня смутили.
— Кирилл, накрывай на стол. Сначала поужинаем, а потом уж займетесь делами.
Лика помогла молодому хозяину принести тарелки и нарезать хлеб. Посыпали дымящуюся картошку чесноком с зеленью, нарезали ветчины, принесли ледяной водочки. Лика храбро выпила стопочку, потому что пили за здоровье Ксении Карловны, и она не могла отказаться. А после ужина Кирилл увел Мишу в свою лабораторию, сказал, что будет обсуждать чисто технические вопросы, и Лика с ними умрет от скуки.
— Лучше вы тут с бабулей пообщайтесь, она так любит с тобой поговорить.
— Ты чего такой пришибленный сегодня? — спросил Кирилл, ткнув Мишу в бок, когда они зашли в фотолабораторию.
— Да нет, тебе показалось.
— Не гони. Не слепой. Я же вижу.
— Да на работе, достали, придурки.
— Чем?
Тихонов вздохнул да и выложил все другу. Тот выслушал очень внимательно, а потом похлопал его по спине.
— Да-а, дела. Но ты
— Да ей уйти надо поскорее от своего хмыря, а она все тянет, благородной хочет быть, совестливой, а в итоге сама же страдает.
— Ты ее не торопи, Мишка. Знаешь, если она так по отношению к другим поступает, то и тебя не предаст. Представь, если бы она, как последняя стерва себя повела по отношению к мужу, что бы сказал?
— Сказал бы, что так ему и надо.
— А вот это зря. Послушай меня, не порть ей нервы, сам тебе шею сверну, если узнаю, что обижаешь ее.
— Да о чем ты говоришь, Кирюха? Я же, наоборот, хочу ее защитить от этих придурков, что языками чешут как помелом, они же ей все нервы попортят.
— Да пройдет это все, протрепятся и перестанут, надоест им перемалывать ваши кости. Ты, главное, ее береги и поддерживай, остальное все разрулится.
Ксения Карловна ушла заваривать чай. Лика присела на диван и заметила на журнальном столике старый потрепанный альбом с фотографиями. Осторожно стала его листать. Выцветшие снимки незнакомых ей людей, напряженные выражения лиц, характерные для снимков тех лет, красивые женщины с тонкими бровями и высоко зачесанными волосами, сдержанные лица мужчин, другая эпоха, другое время…
— Этот бравый военный — мой свекор, — мельком взглянув через плечо Лики, заметила Ксения Карловна, расставляя на скатерти чайные чашки.
— А рядом, красивый поручик, его младший брат Александр, они тогда служили в Добровольческой армии и вместе с Врангелем покинули Крым. Оба оказались в Турции на полуострове Галлиполи, где провели около года в тяжелейших условиях. Потом свекор не выдержал и вернулся в Россию вслед за своим командиром, генералом Слащевым. Был такой генерал, прославившийся своей жестокостью по отношению к красным. Вот после долгих раздумий на чужбине мой свекор и Слащев вернулись на Родину и стали преподавать в школе комсостава «Выстрел». Слащева потом убил какой-то еврей, вроде бы отомстил за смерть своих родных. А Александр перебрался во Францию, жил в Каннах, в Париже, очень тосковал по родине, а спустя какое-то время застрелился. Ему было всего 24 года. Похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа рядом с Успенской церквью. Где-то еще снимочек довоенный был с его могилкой, передал вернувшийся из эмиграции его товарищ.
— А это уже мой отец.
— Со шпорами, — восхищенно заметила Лика. — Ксения Карловна, он, что в кавалерии служил?
— В Первой конной, у Буденного. Не подумайте, нет, он не был лихим рубакой, Он же пенсне носил. Пользовался огромным уважением у сослуживцев.
— Интересным мужчиной был Ваш отец, — сказала Лика, переворачивая страницу. — А это кто с ним? Наверное, ваша мама?
— Нет, это ее сестра Шура. А вот это, с короткой стрижкой после тифа, это мама. От нее весь наш род такой выносливый, ничего нам не страшно, никакие беды нас не берут. Мама нам всем тонус задала, показала, как надо жить…