Нет правил для богов
Шрифт:
– Мрачный ты человек, Свидрик, – заметил Грош. – Хлебом тебя не корми – дай только нагнать страху!
– Записать бы надо, – пробормотал я, хватаясь за сумку, но строки продолжали лезть из меня сами собой:
Взгляд желтых глаз способен сжечь гранит. Ревниво он сокровище хранит…– В этом месте
– Погоди, – забеспокоился Грош. – А может, правда там этот ларчик лежит? Может, вернемся раскопаем? Дракон-то мертвый, слава Всевышнему…
Я недоуменно уставился на Гроша, улыбнулся:
– Это же всего лишь стихи! Я все это только что придумал.
– Жаль, – сказал Грош задумчиво. – Уж больно смачно придумал. И не «ларец» даже, а именно «ларчик». Аппетитно-то как! А в ларчике-то что было?
Я призадумался. Пожал плечами и продолжил:
Под крышкой золотой, украшенной камнями, На бархате, увитом жемчуга нитями…– Хорошо-о! – довольно протянул Грош, потирая руки. – Ну-ка, ну-ка…
Что не купить и не присвоить даром — Драконье сердце, пышущее жаром…– Да… – сказал Грош. – Ну, хотя бы ларчик золотой, и жемчуг – он тоже всегда в цене. Но почему бы не положить вовнутрь алмаз с лошадиную голову? Ты же поэт – или тебе фантазии не хватает?
Отнявший этот ларчик у дракона Получит силу, чтоб дойти до трона. Враги склонят перед таким колено… Но заплатить придется кровью цену…Закончив сочинять, я быстро извлек из сумки листок дешевой бумаги и принялся царапать на нем обломком грифеля.
– Выходит, кто-то уже заплатил эту цену, – сказал Грош. – Видел, сколько там костей? И дракон уже дохлый… Значит, он забрал драконье сердце – и захватил трон! Получается, мы малость припозднились…
– Ну, сколько тебе говорить, – устало произнес я, старательно записывая стихотворные строфы. – Это всего лишь стихи. Просто события вдохновили меня – вот я и выдумал все это…
Грош поднял к небу указательный палец и сказал важно:
– Попомни мои слова, дружище! Нету никакого вдохновения! По крайней мере здесь, в Невендааре! Тебе кажется – ты придумал все это. А на самом деле – это духи нашептывают тебе…
– С чего ты взял? – удивленно поинтересовался я, даже сделал подряд две ошибки.
– Чутье! – проникновенно сказал Грош. – Верь моему чутью! Ведь поверил я твоей «сказке»? Поверил! А меня многие пытались обмануть – как бы не так! Огюста Гроша не проведешь на мякине!
Я не стал спорить. В конце концов, мне льстила такая оценка моего творчества. Правда,
Так, легко и весело, мы вышли на равнину и вскоре увидали вдали какое-то серое строение. Приблизившись, поняли, что это – полуразрушенная башня, успевшая порасти плющом и диким виноградом. К башне примыкали остатки совсем рассыпавшейся стены, фундамент которой терялся в высокой траве. Зрелище безусловно живописное, наводящее на размышления о давнем яростном сражении. И в голове моей немедленно стали возникать туманные сюжеты.
Грош же разглядывал сооружение с совершенно практической точки зрения.
– Похоже на пограничное укрепление, – заявил он. – Вряд ли мы найдем здесь что-то ценное, но и мимо проходить глупо…
Я не стал с ним спорить, и вместе мы перебрались через остатки стены, оказавшись в небольшом внутреннем дворике. Земля здесь была усыпана песком и мелким камнем, так что трава здесь почти не росла. В тени башни прятались какие-то обгоревшие деревянные балки. Войдя через провал двери в сырое нутро башни, мы убедились, что вся она выгорела изнутри, будто сожженная адским пламенем. Не осталось даже следов лестниц и перекрытий, и казалось, мы смотрим со дна глубокого колодца.
– Да… – проговорил Грош, поглаживая стену. – Не врут твои байки – война здесь хорошо прокатилась. Даже если и было, чем поживиться, все растащили те, кто сжег башню…
– Я чувствую, здесь случилось что-то ужасное, – проговорил я, невольно ежась. – Здесь все пропитано смертью…
– Твоим чувствам можно позавидовать, – пророкотал тяжелый низкий голос. Гулкое эхо заметалось в колодце башни, многократно отражаясь и создавая жутковатый эффект. – Смерть всегда будет царить в этих стенах…
Мы разом обернулись к двери.
Там, в неровном, разбитом проеме, стоял, нет – высился – человек могучего телосложения. Хмурый взгляд из-под косматых бровей, изрезанное морщинами лицо. В осанке его чувствовалось желание прикрыть лицо длинным тяжелым плащом – словно инстинкты толкали его каждую минуту уклоняться от опасности. Под складками этого плаща угадывался металл кольчуги, сверкали ножны короткого клинка.
Мы с Грошем осторожно переглянулись. А незнакомец продолжил:
– Мы держались десять долгих дней и ночей. Легионам Проклятых наша башня была как кость в горле. Лучники в кровь срывали пальцы, посыпая стрелами летучих тварей. Одержимые черными волнами бросались на стены, и все вокруг было завалено их зловонными трупами. Берсеркеры крушили стены, горгульи плевались камнем и огнем, а воины Ада не желали умирать, восставая и восставая из мертвых, адскими мечами своими вырывая из наших рядов воинов…
Незнакомец замолчал, погрузившись в тяжелые мысли, затем глянул вверх, где в круге неба легкомысленно проплывали кудрявые облака. И продолжил:
– Но враг призвал Модеуса, и призвал тот Огненный Смерч, и пали защитники башни. И то, что лишь я, имперский ассасин, благодаря дару скрытности остался в живых в этом пекле, не дает мне покоя. Может, я не имел права покинуть поле боя, даже зная, что обречен? Может, мое место здесь, в земле, смешанной с людским пеплом?.. Земля эта, усеянная прахом воинов, что бились со мной плечом к плечу, для меня свята. Но что вы, чужеземцы, забыли здесь?