Нет вестей с небес
Шрифт:
Но вот сжигались, распространяя совершенно специфический едкий дым, тела… Хотя, не важно! Ничего не важно, кроме движения вперед. Вырваться, выкарабкаться, хоть зубами в жизнь вцепиться!
И приходилось вот уже несколько дней вести борьбу со всем вокруг, видеть на триста шестьдесят градусов, потому что некому оказывалось прикрыть спину, прислушиваться, точно дикому зверю, потому что каждый скрип ветки, каждый шорох мог являться знаком приближающейся опасности. И точно все на этом острове пыталось ее убить. Она загнала себя в еще больший тупик, когда обманула ракьят.
Они готовили пищу, присматривали за детьми, собирали цветы, украшая к местному празднику крошечные терраски убогих хибар. Как будто не было никакой войны, как будто жили себе и жили, только в их обращениях возле древа предков прорывалась вся та боль, весь тот страх, что пытались скрывать, улыбаясь при встрече, готовясь к празднику.
И Джейс понимала, что ничем не принадлежит к ним, нет в ней ничего от женщины, а в бою оказалось, что и от мужчины в ней маловато, слишком мало, чтобы научиться убивать ради выживания. Ничейная, потерянная, ненужная. Вот она вся, и вся боль ее навечно в душе ее. Только это и поддерживало.
Боль разрывающая, ненависть опаляющая, но не сжигающая. И она просила больше ненависти, чтобы не позволить себе сдаться. Она знала, что рискует окончательно потерять себя, но эти темные чувства казались необходимыми, чтобы выжить там, в самом аду. Хотя для племени остров являлся домом.
Машина тронулась, гудела, громыхала, разве только тормоза исправно работали. А ведь когда-то ее выбросили, просто выбросили. По виду модели автомобиль выпустили лет двадцать назад. Значит, на острове когда-то все было знакомым. Люди покупали машины, ездили друг к другу в гости без опаски. А что случилось потом?
Как удалось понять из обрывочных разговоров ракьят, потом остров стал базой для нарко-работорговцев, которые ведали также оборотом оружия на черном рынке. Хойт? Какое-то хриплое слово, от которого хотелось прокашляться, как от мокроты. Ваас… Вот это уже ассоциировалось с реальным человеком. Вот он — реальный враг!
Враг. Ваас. Измученное сознание смешивало образы, и злая ухмылка тонких губ врага перетекала в оскал варана, что напал недавно в чаще…
И вот снова она двигалась навстречу опасности. И никто с ней не мог ей помочь, никто не поехал с ней, ведь им предстояло держать оборону аванпоста, а, может, и штурмовать еще один.
Она все понимала, никого не винила.
Только полдень плавил воздух, только облака рассеялись, но линии не стали четче от обилия света. Свет здесь нес только жар, из-за чего пребывание в консервной банке легковушки оказывалось еще более мучительным. Да еще автомат как-то неудачно лежал на коленях, мешая держать руль. Но оставаться снова безоружной она не желала, хоть едва ли понимала, как правильно обращаться с автоматом. Боевое оружие! И никакого восторга от стрельбы по живым мишеням. Но это был единственный путь.
Навигатор не показывал дороги, приходилось останавливаться и сверяться с картой. На ее счастье, не попалось ни одного джипа с пиратами, а страх за каждым повтором рисовал силуэт, ехала поэтому то чрезмерно быстро, то чрезмерно
— И как я его включать буду? — вдруг осознала Джейс, поняв, что в электронике не разбирается. Ее и так трясло (уже устойчивое чувство озноба с момента попадания на остров), а теперь еще и факт своей бесполезности. По очередному пункту. И слишком велика была ее неуверенность, что сумеет разобраться на месте.
Да еще на переправе ждал сюрприз.
====== 26-27. Каждый день — война ======
Каждый день — война
С окружающим миром,
Со зноем солнца
И самим собой.
Да еще на переправе ждал сюрприз.
На мосту, который по виду напоминал старый-престарый отживший свое железнодорожный, застланный досками, маячила бурая мохнатая гора. Гора оказалась медведем, точнее — медведицей, потому что возле нее неуклюже топтались два лохматых «холмика». Медвежата с опаской глядели в сторону затормозившей машины.
На мост звери не ступали, но перегородили дорогу с другой стороны переправы.
«Ну, уходи уже…», — сжалась за рулем Джейс, ощущая себя в относительной безопасности в машине, зная, насколько непредсказуемым может быть этот зверь, если речь шла о его потомстве. Тут и автомат мог не помочь, да и охотиться девушка так и не научилась и, не признаваясь Дени, не намеревалась учиться.
Убийство животных для нее оказалось более тяжелым испытанием, чем убийство людей. Она-то знала, что животные пытаются убить ее только из страха или от голода. А люди за что? Что она сделала людям? Уже сделала, уже выслеживали ее как врага.
«Убив кого-то, будь готов, что тебя назовут врагом», — снова усмехнулась горько она, глядя на недоверчиво встававшую на задние лапы медведицу. Зверь не намеревался пересекать опасный мост. Да и Джейс как-то не хотелось туда ехать на машине, доверия шаткая постройка не внушала. Выходить из машины она тоже теперь боялась. Медведица все не уходила, точно не желая пропускать, точно кто-то сделал ее стражем. Но по карте это была единственная переправа. Лезть в воду не хотелось.
Девушка понимала, что злится, теряет время, драгоценное время. И неизвестно, что ждало ее за мостом и что мог придумать этот зверь, а пираты тем более могли появиться откуда угодно.
Джейс сидела, сгорбившись, перебирая пальцами по кругу руля, а потом вдруг распахнула дверь, встала в полный рост, практически напротив медведицы.
— Уходи! — крикнула Джейс, повелительно вытягивая вперед руку. Глаза экзальтированно расширились, она словно гипнотизировала животное, говорила с ним, хотя это уже что-то из области мистики, которой не содержалось на этой земле, это все люди ее придумали. Впрочем…
Зверь зарычал, встал на задние лапы, заслоняя собой медвежат.
Девушка немедленно вскочила в машину, считая, что теперь-то на нее точно нападут. Но медведица резко кинулась в заросли, уводя потомство.