Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Дома можно было есть как хочется. Некому увидеть, некому упрекнуть. А здесь пришлось напоминать себе: не торопись, выпрями спину. И всё одно — суп через край выпит, тарелка вылизана. Этим повод для смеха всегда найдётся. Ну, пусть смеются, Кори здесь ненадолго.
На тихом причале, болтая ногами в воде и дробя солнечных зайчиков, думалось: как же хорошо! Всё стыдное и обидное меркло, не задевало. Мог бы такой день длиться вечно...
Если по-хорошему, рассиживаться не стоило. Прежде всего нужно было сообразить, что это нашло на
А значит, Хагану кто-то подсказал так поступить. И очень хотелось бы знать, кто именно.
Ответы, конечно, лезли в голову, но как в такое поверишь? Хаган, как и Кори, подчинялся лишь приказам правителей, а вернее работника, чем Кори, у них не было. Разве не удалось за все эти годы доказать свою верность?
Или кто-то точит зуб на господина Второго? На Третьего? Если кто собрался препятствовать их делам, мог начать с исполнителей, таких как Кори. Вот только — кто бы это мог быть, что Хаган его послушал?..
А ещё этот другой мир. Невероятная удача наткнуться на человека, который сумеет о том рассказать. Если бы не поступок напарника, они бы улетели и не заподозрили, что один из чужаков находится так близко. Осталось только поладить с ним. Что-то ему уже рассказали о раздольцах такое, что не доверяет и глядит косо.
Поладить, пожалуй, и получилось бы со временем, да только времени почти и не было.
Уборная располагалась на берегу — четыре жестяных стенки над ямой, и пока идёшь от каюты, обрывки разговоров так и лезут в уши. А если ещё и задержаться, чтобы снаружи собралась пара человек, тоже можно всякое услышать. Особенно если люди не догадываются, кто сидит внутри.
Кори пришлось ходить туда-сюда не меньше шести раз за прошлый вечер, зато удалось узнать, что врата в другой мир откроются дней через десять. Поселенцы спорили едва не до хрипоты. Кто-то желал сразу идти с Гундольфом, кто-то решил подождать, пока первые вернутся с новостями. А Кори хотелось узнать, где же находятся эти врата и отчего за прошлые годы никто на них не наткнулся, только люди о том не упоминали.
Но сейчас ласковый плеск волн убаюкивал, и ветерок нежно гладил щёки, а солнце пока не жгло, грело только. И не давили на плечи неотложные дела, и так мирно и хорошо было здесь, что мысли растекались в голове, будто и нет забот.
— Кори, а ты плавать совсем не умеешь? — окликнул Гундольф.
— Да где б ему научиться, — презрительно сказал мальчишка.
Этому, сразу видно, Кори не по душе. Ясно, ревнует. Но почему, интересно, он привязался к чужаку, неужели у мальчика здесь родных нет?
— Плавать я и вправду не умею, не было случая, зато на небесной лодочке летать доводилось. Рассказать?
— Задавака! — фыркнул юный поселенец. — Я и сам, может быть, попаду однажды в город и смогу летать. Гундольф,
— Господин Ульфгар — тот, что прежде ваш мир до такого довёл, а после к нам перебрался — запрещал полёты, — ответил чужак. — Но теперь появились летающие экипажи, только на лодки они не похожи, а больше на птиц. Длинные, с хвостом и крыльями. Ну, я ещё разок нырну и хватит.
Гундольф ушёл под воду, а Флоренц уставился на Кори и вдруг совсем по-детски показал язык.
— Летает он, тьфу! Да я, может, вовсе в другой мир отправлюсь, ясно тебе?
— Думаешь, ждут тебя там?
Насмешливый тон вопроса, видно, зацепил мальчишку, и он вконец обозлился.
— Ждут! — завопил он. — А в Раздолье у меня брат, понятно? Так что я и в городе могу устроиться, если пожелаю!
— Это вряд ли, — прозвучал спокойный ответ Кори. — Ты избалован, как я погляжу, а в Раздолье нужно работать. Каждый день, кроме Зелёного дня — да и тогда кое-кто трудится, ведь пища сама себя не приготовит, и за источником нужен присмотр. Это со стороны кажется, что в городе легко и хорошо, но если попадёшь туда, как бы не пришлось жалеть о прежнем доме. Брат тебе не рассказывал?
Мальчишка открыл уже рот, чтобы ответить, и Кори интересен был ответ, но тут как раз Гундольф вынырнул с плеском. Подплыл к причалу, сгрузил добычу, подтянулся и сел рядом, всё ещё пытаясь отдышаться. С него тут же натекла целая лужа и промочила Кори штаны. Другого места на всём причале не мог найти, что ли?
— А ты не хочешь поучиться плавать? — спросил чужак, обращаясь к Кори. — Мало ли, в жизни пригодится. Мы б тебе помогли.
— Не смогу я. Руки плохо слушаются, так что море не для меня.
Вот зачем он спросил? Сразу стало гадко на душе, и неуютно, и солнце больше не грело, а слепило.
Флоренц подплыл ближе, окатив брызгами.
— А я б такому не помогал, — заявил он. — Он же даже не признался честно, что они здесь вынюхивали. Может, и умеет плавать, а сбросили его, чтобы втёрся к нам в доверие!
— Многовато воды он наглотался как для доверия, — осадил его Гундольф. — Парень правда тонул, ещё б немного, и поздно стало. Давай я тебе, Флоренц, покажу вот лучше, как утопающих спасать...
Кори не хотелось ни слушать, ни сидеть на мокром причале. По счастью, лодка болталась неподалёку, и можно было перебраться в неё, сесть, уткнувшись лицом в колени, и постараться не думать ни о чём. Плавать! До этой минуты Кори и не было известно, что так хочется этому научиться!
Но нет, никогда не выйдет довериться этой воде, зеленоватой и плотной, тёплой у поверхности. Не нырять за раковинами и не подниматься к солнцу, и не лежать кверху лицом, раскинув руки, и не плыть за кем-то вдогонку, смеясь и отплёвываясь. Если лодка — тонкая жестяная преграда между морем и человеком — даст течь, Кори в жизни не выплыть, даже если берег лежит всего в сотне шагов. Ещё и это отнято...