НеТемный 3

Изотов Александр

Но на всякий случай я спросил:

— Стрибор?

Это единственное имя, которое пришло мне в голову. Ну, а какое ещё божество вдруг надумает учить меня магии воздуха.

Но неожиданно оборванец вздрогнул, услышав имя бога ветра, и вжался в угол. Он гулко стукнулся затылком, ещё сильнее съёжился и заелозил пятками, словно пытаясь отползти от меня.

— Нет, нет, я не хотел…

Я с удивлением смотрел на его приступ паники, который длился пару минут. Пока он ёрзал, шаркая по стене затылком, я успел увидеть его

шею. Там виднелся уродливый шрам, словно с кожи когда-то соскребали рисунок, причём довольно грубо. И его соскребли, да не весь…

Наконец, бедняга успокоился и уставился на меня. Он тяжело дышал, словно страдал одышкой, из его лёгких так и вырывался свист.

— Ну, и кто ты? — спросил я, понимая, что медитация теперь точно не получится.

Глава 20

— Я… — тут оборванец замер, вытаращив глаза, будто в первый раз меня увидел, — А кто я?

Он стукнулся затылком по стене. Второй раз… Третий. Его постукивания приобрели монотонность, и даже мне стало жутковато от мощных гулких звуков.

— Я… Кто я? Ох, Лиственный Свет, скажи мне, кто я…

Я прищурился. И чего я такого спросил? Не надо даже второй раз задавать вопрос, чтобы понять, что бедолага не в себе. Причём это не сиюминутное его состояние — передо мной явный сумасшедший.

Вот он вроде затих, таращась куда-то вверх, а я решил заниматься дальше. Покосившись на второго, который так и продолжал лежать лицом в соломе, мирно посапывая, я снова прикрыл глаза и продолжил изучать внутренние контуры.

Столько мыслей в этой варварской голове. Помню, пока я не свыкся с телом, было гораздо легче — разум ещё сохранял тёмное спокойствие Всеволода. Но с каждым днём горячая бросская кровь всё больше завладевала моим сознанием, со всеми вытекающими последствиями.

Я слишком много думал…

Кутень иногда передавал мне образы из основного коридора, где сменялись стражники. Мою дубину сообразительный Анатоль припрятал в сундук, и на всякий случай цербер следил за ней, оставаясь рядом.

Впрочем, я усачу спокойным голосом сказал, что любой, кто попытается утащить моё оружие, умрёт. «Клянусь Вечным Древом», — добавил я.

И Анатоль понял. Думаю, десятниками не становятся люди без мозгов, потому что дубина лежала нетронутой, и церберу пока не пришлось никому перегрызать горло.

Кутень знал, где лежит ключ. Да я и сам мог выбить эту смешную дверь, но пока что приходилось соблюдать нормы приличия. Вытащит меня Сидор — окажусь ему должен, но останусь в Солебреге. Сбегу сам — и придётся покинуть город.

Я ухмыльнулся одним уголком рта. А ведь эту ситуацию вправду мог и сам Сидор подстроить. Потом я буду ему должен, причём на пустом месте.

Так, ладно, с Сидором ещё разберусь.

* * *

Как же давно это было, когда я впервые пытался нащупать источник магии в себе… Смердящий

свет, на самом деле обучаться во второй раз ни хрена не легче!

Это другое тело. У меня другая жизнь, другая магия, и совсем другие части тела чешутся. Да ещё эти сопят тут…

Открыв глаза, я со вздохом понял, что меня преследуют все ошибки новичка. И это несмотря на то, что у меня в багаже опыт одного из величайших Тёмных Жрецов.

— Ну кто так дышит? — снова раздался голос.

— Грязь, если ты меня ещё раз отвлечёшь, то будешь лежать рядом с этим ничтожеством. Чего ты от меня хочешь?

Оборванец сразу же забился в припадке, гулкие звуки удара его затылка об стену отдавались эхом.

— Нет, нет, я не хотел… Не трогай! Нет, господин Ефим, я не… Нет, нет…

Он затих, а я уставился на бедолагу. Ну надо же, Десятый, какое везение.

Солебрег — маленький город. Ефим — старший маг воздуха, один из преподавателей местной школы магии. В темнице я встречаю человека, который что-то знает о магии воздуха, и тут же упоминает имя Ефима.

Слишком много совпадений для маленького городка.

Впрочем, любой Тёмный Жрец знает, что удача — это лишь навык. Каждое возвращение из Тьмы, где душа Жреца может быть в любой момент съедена тварями, обитающими в кромешной черноте… Каждое такое возвращение — это удача.

Я встал и подошёл к оборванцу. Заметив тень над собой, он сполз на пол и забился в припадке.

— Ты, грязь, — я поднял его за шкирку, но ветхая одёжка затрещала по швам, и заморыш снова свалился на пол, — Если сейчас же не скажешь, кто ты и откуда знаешь Ефима, то увидишь мою плохую сторону.

Ответом мне была тишина. Присмотревшись, я увидел, что сумасшедший без сознания. При этом я понимал, что это не от падения — он до этого затылком бился ещё сильнее, вон даже кровь на кладке, до того измочалил себя.

Татуировку на его шее действительно соскребли лезвием. Рана давно зажила уродливыми наплывами, и теперь уже нельзя было понять, какого ранга был этот малый.

— Эй, — я хлопнул его по щеке.

Тишина. Громадный варвар может сколько угодно показывать, какой он грозный, но если оппонент без сознания, всё бесполезно.

Хмыкнув, я вернулся обратно, усевшись в позу лотоса. Закрыл глаза, снова вернувшись к созерцанию энергоконтуров. Через несколько секунд я услышал шорох и сдавленное сопение.

Чокнутый приподнялся в своём углу и уселся, не сводя с меня глаз. Когда он увидел, что я на него смотрю, то снова затрясся, мотая головой.

— Я молюсь, молюсь! Вечное Древо, я…

— Эй, — перебил я, — Что ты там говорил про дыхание?

Ответом мне была исступленная истерика.

— Нет, нет!!! Я не хотел! Нет, господин, нет…

Я начал вставать, и он тут же свалился в обморок. Да чтоб тебя, расщелину мне в душу! Я с досады ткнул кулаком в пол, отчего с потолка слетела пыль.