Нетипичный маньяк
Шрифт:
Пока он еще сопротивлялся. Но уже знал, что проиграет, сдастся, почти с восторгом, чтобы вновь испытать сладостное, ни с чем не сравнимое наслаждение... Он вспомнил, с чего все началось. Закрыл глаза...
Ему семь лет, скоро в школу. Они с матерью и бабушкой живут в двухкомнатной хрущевке, насквозь пропитанной запахами лекарств и мочи: бабушка не ходит вот уж два года. Все это время, пока мама на работе, он сидит с бабушкой: нужно по часам давать ей лекарство. Иногда она просит пить или подсунуть судно. Бывает, что надо вызвать по телефону «Скорую», это он умеет,
У бабушки желтое, как лимон, морщинистое лицо и седые волосы. Время от времени он подходит к окну и с завистью смотрит на ребят, играющих во дворе. Летом хоть форточка все время открыта и можно посидеть у окна, вдыхая свежий воздух. А зимой форточку открывать нельзя, а то бабушка простудится: мама сама проветривает комнату несколько минут в день. Ему кажется, что он и сам уже насквозь пропитался этим мерзким запахом.
В обед мама прибегает, разогревает обед, сваренный с вечера, они едят, и мама снова убегает.
Вечером мама делает бабушке уколы и перевязку: протирает пролежни, выбрасывает окровавленные бинты. Он с нетерпением ждет вечера: тогда можно идти погулять, подышать свежим воздухом. Правда, стрелки часов почти не движутся... Еще больше он любил выходные. В эти дни, пока мама делала в доме уборку и готовила обед, можно было прогуляться, сходить в магазин за хлебом и молоком, посмотреть на людей... Свежий обед гораздо вкуснее вчерашнего разогретого...
Друзей у него нет... Даже котенка взять нельзя: у бабушки аллергия на шерсть.
Ему все это кажется несправедливым: разве можно держать полумертвых людей рядом с живыми? Почему нельзя собрать всех таких бабушек в одно место и держать их там, в какой-нибудь больнице? Или сделать какой-нибудь укол, чтобы бабушка умерла. Нанять сиделку у них нет денег: отец уехал и совсем не платит алименты...
Ночью еще хуже: бабушка начинает стонать, мама встает, включает свет, дает бабушке лекарство... А ведь ей утром на работу. Еще два года назад врачи сказали, что бабушка скоро умрет. Они с мамой поверили, но бабушка не умирает. Иногда ему кажется, что бабушка так и будет жить с ними, как Кощей Бессмертный... Нужно что-то делать... Может, не вызывать «Скорую», когда бабушка просит? А вдруг ей и без «Скорой» полегчает, что тогда?!
В выходной они смотрели по телевизору кино. Там тоже была бабушка. Убийца взял подушку и прижал к ее лицу старухи. Бабушка подрыгала ногами и все... Но там был взрослый мужчина! А у него силенок почти нет... И все же попробовать стоило.
Когда мать ушла на работу, он взял с ее кровати подушку, положил бабушке на лицо и быстро навалился всем телом сверху. Вначале он чувствовал сопротивление, бабушка дергалась под ним, но он изо всех сил продолжал давить на подушку. Постепенно сопротивление стихло, но он боялся слезть: вдруг бабушка оживет?!
Наконец, он тихо сполз на пол и убежал в свою комнату. Его трясло... Он долго сидел, сжавшись в комок, постепенно приходя в себя.
Он услышал звук ключа в замочной скважине:
Теперь Ванька заподозрил учителя математики: он был единственным в деревне, от кого исходил приятный запах. Правда, тетя Вика сказала, что это совсем не тот аромат, а просто дорогой одеколон. Но Ванька все равно решил за ним присмотреть. Слишком уж разительно он отличался от прочих деревенских обитателей. Сергей Михайлович был из хорошей семьи, красив, хорошо воспитан, умен, обладал блестящим интеллектом, и было странно, что такой человек женился на простой сельской учительнице, далеко не красавице и старше по возрасту, да еще и сам переехал в деревню. Детей у них не было.
Сергей Пузырев часто ездил в город: за покупками, к родственникам и друзьям, причем, жену с собой брал крайне редко. В свои тридцать девять лет он выглядел на двадцать пять и очень следил за своим здоровьем и внешностью. Многие подозревали, что в городе у него есть любовница. В последнее время злые языки поговаривали, что супруги вообще живут на разных половинах дома.
Ерофеиха несколько раз звонила Козлихе, интересовалась, как дела, как ее дом. Та отвечала, что все в порядке, никаких происшествий в деревне нет, а герани она ходит поливать через день. Касьяниха, наконец-то, вернулась из гостей, и Вика решила расспросить ее об Аглае. Касьяниха была ровесницей матери Вики, тогда, двадцать один год назад им было по тридцать два года, а покойной ныне Михайловне - пятьдесят три, как им сейчас.
Вика с матерью и Ларой приехали в субботу, занялись домашними делами, пылищи-то набралось много. После уборки, прихватив пирог с курицей и лисичками, Вика отправилась к Касьянихе. Попили чаю, хотя хозяйка предложила и что покрепче. Вика отказалась.
Тогда Касьяниха сказала, что себе она малость плеснет за встречу. Обычно Касьяниха была немногословно, но стоило ей выпить, как появлялось желание поговорить. Вика приступила к допросу.
– Статью вот написать поручили о прошлом, о нравах, о жизни. Особенно про старое, еще царское поколение. Да не осталось уж никого. Помню, такая старушка чудесная жила в деревне, все подарки мне делала, а у нее были разные фарфоровые фигурки - дамы с кавалерами, кошечки, собачки... А еще платочки вышитые...
– А, баба Аглая! Она и моим ребятам подарки делала, конфеты всякие. Шапочки вязала... Хорошая бабушка была, царствие небесное. Я на память шаль ее взяла, долго она у меня была, согревала. Анька разрешила... Да еще зеркало, мои балбесы потом разбили...
Касьяниха добавила в стакашек еще немного.
– А ее дочь, она какая была?
– Красивая, умная, хорошо одетая. Баловала ее Аглая, сиротинку-то... Зато всему обучила: и стирать, и крахмалить, и шить...
– Анна увезла ее вещи?