Нетипичный маньяк
Шрифт:
Запах, запах... Почему-то ей казалось, что он был связан с Новым годом, а почему, она и сама не знала... Итак, Новый год, ей года три-четыре, не больше, и откуда-то взявшийся нежный, сладкий, чарующий аромат. Да, пожалуй, именно так. Исходил ли он от человека или от вещи? Этого Вика не помнила... Новый год... Может, это было связано с гостем или подарком?! Кто-то пришел к ним в гости и подарил что-то... Или, наоборот, они пришли в гости к кому-то, и там был этот восхитительный, почти волшебный запах, так ее поразивший... Теперь ей казалось, что именно
В больнице ее обследовали, не нашли ничего серьезного. Ушибы, ссадины да легкое сотрясение мозга. Виктория лежала на койке в ожидании обеда и размышляла. Соседки - бабушки-старушки - уже обговорили все свои болячки и в очередной раз пили чай. Бывшая свекровь хотела запихнуть ее в одноместную, комфортную палату, да еще охрану приставить, но Вика отказалась. Вряд ли у маньяка хватит наглости притащится сюда, в больницу!
Позвонила коллега Настя, крупная, вечно сексуально озабоченная девица.
– Привет, Викуля! Как самочувствие? Что-нибудь новое известно? Сегодня вечером к тебе забегу.
– Да ничего нового.
– А у меня ржачка. Познакомилась с таким шикарным мужиком, просто песТня, дошло до секса, а он - полный ноль! Теребил-теребил, пыхтел-пыхтел - ничего. Еще мне говорит: помоги, поработай руками. Охренеть! А я ему: я что тебе, доярка? Он обиделся, ушел. А сегодня опять звонит, типа в тот раз не получилось, сильно устал на работе, давай, мол, еще попробуем. А я говорю: в тот раз не вышло, и в этот не получится. А он говорит, не хочешь, и без тебя полно желающих. Представляешь, прямо очередь выстроилась, ага...
Настя рассмеялась. Деликатностью она никогда не отличалась. Вика улыбнулась.
– Ну ладно, хоть какое-то развлечение.
– Ага. Ладно, Викуля, извини, надо работать. Кобра уже дважды про статью спрашивала.
И без паузы, но уже другим тоном: - Ой, Лариса Григорьевна, уже чуть-чуть осталось. И отключилась.
Вика засмеялась. Настюха влипла, ну и перепадет ей!
Настя и еще одна коллега, молчаливая, вечно насупленная Карина притащились в больницу вечером с целым пакетом фруктов, печенья, конфет и соков. Настя снова пересказала свою историю облома, шокировав бабушек, пивших чай восьмой раз за день.
– И где это он мог устать так, козлина? Только языком и работает, тяжелее ручки ничего не держал! Да ты, наверно, знаешь его: адвокат Грушевский.
Виктория почувствовала, что что-то на миг сжалось в груди. Она не только знала Славу Грушевского, она была когда-то в него безумно влюблена. Но он ясно дал понять: она не в его вкусе. Женился на девушке из богатой семьи, со связями. Вика долго страдала, а потом познакомилась с Костей и выскочила за него замуж, не раздумывая. Вот, значит как.
На другой день Викторию выписали. Сразу же после больницы Вика отправилась в магазин духов. Продавщица еще не видела такой капризной покупательницы: перенюхала все, но ничего не понравилось... Ей непременно нужен
Отпуск еще не кончился. Вика вернулась в деревню. Приехала из санатория и Лара: загоревшая, посвежевшая, повеселевшая. Вика завела разговор с матерью о прошлом, О Новом годе, как его встречали раньше. Увы! Ничего... Никакого намека. Где же искать ответ?
Вика стала больше общаться с деревенскими. Увы! От них пахло потом, навозом, самогоном, луком, чесноком, копченой рыбой, дегтем, бензином и прочими не благородными, но реабилитирующими запахами. Маньяка среди обнюханных не было... Вика даже делала записи, чтобы никого не упустить. Обнюхивала и повторно. Ничего... Но может, маньяк не всегда так пахнет? Может, он использует этот аромат, только когда выходит на охоту?!
В лес она теперь в одиночку ходить не рисковала. Вика с Ларой и толпой деревенских женщин шли только в сопровождении хотя бы одного из чьих-то мужей, грибники держались кучкой. Грибов было, хоть косой коси.
Умерла старуха Ильинична, жившая одиноко. Просить провести расследование, сделать анализы? А если смерть естественная? И так в полиции считают, что на нее напал не маньяк, а кто-то из бывших поклонников или заезжий придурок. Она же им просто статистику портит...
Виктория, придя домой почистила грибы, часть отдала матери на супчик, а остальное взялась нанизывать на нитку для просушки. Зимой ох как пригодится!
Гирлянды грибов развесила во дворе под навесом.
Вернулась в дом и снова задумалась. Тот аромат... У духов или одеколона запах приятный, но примитивный и резкий. И так же быстро выдыхается. А этот аромат такой ласкающий, бархатный, незаметно пропитывающий насквозь каждую пору, каждую клеточку. И вот ты с ним уже одно целое...
Она вспомнила комнату, в углу которой стоит новогодняя елка со старинными игрушками из ваты и картона, стеклянные бусы. На елке развешаны конфеты и орехи в золотистых обертках. Теперь уж так не делают... Она сидит на пружинистой никелированной кровати. На стенах репродукции: дама с неприятным надутым лицом, вся в черном, похожая на ворону, со страусиным пером на шляпе. Теперь-то Вика знает, что это «Неизвестная» Крамского и «Дети, бегущие от грозы» Маковского. Детей было жалко до слез... В комнате мама и кто-то еще... И этот так потрясший ее запах. Комната, кажется, пропитана им насквозь. Но он не резкий, нет. Нежный-нежный...
Отпуск кончился. Но домой они не вернулись. Бывшая свекровь настояла, чтобы переехали к ней в особняк, одним в квартире жить опасно, маньяк может и сам к ним заявиться. Звала и мать Вики, но та отказалась: как это все бросить, за зиму дом выстудится и обветшает.
Теперь по утрам Александра Александровна развозила их на своем черном бумере кого в садик, кого на работу, кого на учебу. Предлагала и Вике получить права, но вождение машины вызывало ужас у молодой женщины.
Вечером Вика сидела в своей комнате и размышляла. Сын уже спал.