Неучтенный фактор
Шрифт:
Вдруг зверь насторожился, замер и помчался вдоль склона влево. Впрочем, после пары стремительных скачков остановился и недоуменно обернулся на женщин. Во взгляде его светилось удивление. «Чего стоите?» – так и читалось на морде. Ветка выпустила из руки инструмент и, повинуясь внезапному порыву, помчалась следом. По шагам за спиной поняла, что бежит не одна.
Километр – это немало, если пытаешься угнаться за зверем. Когда вслед за ним она нырнула в береговую промоину-овражек, ноги подкашивались, а сердце пыталось покинуть грудную клетку. На подстилке из сухой травы женщина.
Пока Ветка осматривала горемыку, рядом появилась аптечка, инструменты, анализаторы. Немного времени есть. Отдышалась, и за дело. Оказывается, пока Гульнара и Наоми мчались сломя голову за своей безголовой госпожой, старая подруга уселась в скаут и подрулила к конечной цели одновременно с ней.
Пока натягивался брезент, подстилалась клеенка и смывалась грязь, овладела собой и ситуацией. Раны оказались ссадинами, порезы – царапинами, а истощение – просто природной худобой. Ну и питалась роженица последнее время не слишком обильно. Но не голодала.
Положение плода нормальное, воды только что отошли, а вот с тазовыми костями дела обстоят неважно. Молода слишком. Недоразвита эта пигалица. При попытке рожать может погибнуть. И малыша можно травмировать. Вернулась к наличным ресурсам. Стерильные инструменты не в изобилии, но медикаментов хватит. Просто нельзя небрежничать. И оперировать нужно спокойно. Минут через пятнадцать, когда успокоится. Марта умеет ассистировать, а Наоми вообще может все. Только и ей надо отдышаться после кросса.
Теперь другие варианты. Лазаретный глайдер был бы кстати. Но он на острове Угрюмом. При немедленном старте – два часа лету. Хотя два часа – это по горизонтали, в плотных слоях атмосферы. А ведь можно верхом проскочить, поднявшись километров на пятнадцать. Два клаца зубами.
– Слушаю тебя, Ветка.
– Добрый день, Зербино. Мне срочно нужен лазаретный глайдер в полном снаряжении. Ты сможешь его подать сюда ко мне минут за сорок?
– Стартую. Буду через тридцать пять минут. Ничего, что с теплой обшивкой?
– Когда посадишь, открой дверку. А мы постараемся не обжечься.
Поставила капельницу. Роженица пришла в себя и залопотала. По-зугрельски понимала только Гульнара. Развела руками: «Говорит, что хочет умереть».
– Скажи ей, что сам Священный Волк дал нам знак. Пусть ведет себя хорошо и слушается воли… Что там у них почитается самым важным… В общем, этого самого.
Диалог длился несколько минут и привел к тому, что в глазах пациентки появилось смирение. Или даже надежда. Зербино попросил связи и нашептал прямо в ухо, что на самом деле сказка о волке никого ни в чем не убедила. Успех принесло утверждение, что жизнь несчастной теперь всецело в руках великой государыни Елизаветы Иржиковны, чья слава… и могущество… и великодушие… Ладно, сейчас главное, что они союзники. Воля к жизни и жажда успеха для роженицы важнее правды.
Рядом загомонил блочок связи. Наоми не видно. У Марты заняты обе руки. Она повернулась бочком, отодвинула локоть, и Гульнара единственной свободной рукой выдернула из футлярчика на ее боку надрывающуюся
– Да, дядя Пьяппо. У нее руки заняты. В одной капельница, в другой кардиоскоп и тонометр. Ветка не может. Смотрит и губами шевелит. Кто падает? Знаю. Лазаретный глайдер от Зербино. Ветка попросила. Есть отбой.
Посмотрела на ушедшую в себя Ветку, на Марту в роли штатива.
– Пьяппо сейчас здесь будет со своими парнями. Обнаружил, что из стратосферы что-то сюда рушится. – И, глядя на Марту: – Ты позвала?
Кивок в ответ.
Ветка очень давно не оперировала. И не принимала роды. Сейчас, когда с роженицей все идет своим чередом, когда через считаные минуты в ее распоряжении будет нормальная операционная, ей страшно. Замерла, сосредоточилась, вспоминает, мысленно проводит разрез и… Марта не оплошает. Наоми просто сохранит присутствие духа, Гульнара, в крайнем случае, упадет в обморок. А она? Ведь все в ее руках. Еще раз вспоминаем, как это делается.
Марта через Веткину голову обменялась взглядами с Наоми, сгрузила всю аппаратуру и капельницу на Гульнару и исчезла. Что-то случилось. Ветка последовала за ней.
Из ущелья на противоположном берегу реки вышел отряд конницы и, развернувшись на ходу, понесся в их сторону кавалерийской лавой.
– Марта, поднимай скаут. С фланга дашь цепочку фонтанчиков перед строем. Попытайся никого не убить.
Наоми со штурмовой винтовкой уже встала на колено. Вторая обойма выглядывает из-за голенища. Вообще-то это крайний случай. Она ведь положит всех, от кого ей почудится малейшая угроза Ветке. Полсотни конников на две обоймы – детская шалость. Не надо бы так.
Гульнара уже рядом.
– Кто держит капельницу?
– Сама и держит. – Меч в руках воспитанницы не производит впечатления игрушки.
– Возьми матюгальник. – Ветка подает Гульнаре мегафон, извлеченный Мартой из недр летательного аппарата. Ставит мощность на максимум и показывает, как направить раструб. – Говори. Стоять!!!
Звук просто потряс. Короткое слово на зугрельском языке громыхнуло так, что кони замерли. Комплимент всадникам. Удержались. Ветка величественно двинулась вперед. Наоми со своей винтовкой стремительно смещалась к флангу, чтобы оставить конников в пределах зоны обстрела. Скаут, ведомый Мартой, проделывал то же самое в другую сторону. И тут десантный глайдер дельфином проскользнул в оставшемся пространстве. С кормового слипа выкатывались плотные фигуры в скафандрах и, кувыркнувшись пару раз, образовали цепь. Ну, зугрелы попали. Не приведи Всевышний, кто дернется. Расплющат.
Показала на главаря и сделала подзывающий жест. Спешился. Положил на землю саблю и пошел как миленький. Все понял.
– Здравствуй, уважаемый. Если можешь, попроси своих воинов подождать у реки пару-тройку часов. После поговорим.
– Я дочь ищу. След привел сюда.
– Потерпи. Если нам повезет, та женщина, которая сейчас рожает, останется жива. Тогда ты посмотришь на нее и узнаешь, она ли это. Ребенка мы наверняка спасем. Следопытов можешь направить в обход. Если они найдут уходящие следы твоей дочери, мы не помешаем вашему поиску.