Неучтённый фактор

Фельбер Дарья

Выразительное молчание, нарушаемое только не прекращающимися воплями со двора повисло в воздухе.

Пока я лихорадочно искала по закоулкам головы, что бы этому нахалу ответить, в окно влетела приличных размеров рыжая сова и, не раздумывая, села на поручень кресла напротив Мора.

Он разом прекратил веселье.

— Интересно, что там у орков стряслось, что Пиус среди ночи вестника прислал?

Сова протянула ему лапу с внушительными когтями, на которой был подвязан маленький свиток.

— Ну, что там? — не выдержав, подпрыгнула я.

Моррин посмотрел куда-то в вечер за окном.

— Ты помнишь тех бешеных собак в долине? —

чувствовалось, что мыслями своими он очень далеко.

— Сложно забыть, — у меня почему-то заныло под ложечкой.

— Первые покусанные ими орки погибли, но инфекция пошла дальше, да странно так: вроде бы и умер, а встаёт и дальше кусается и заразу разносит. Они там уже защитные крепости строить начали.

Я пошевелила мозгами, попрощалась со своим медовым месяцем, встала, посмотрела в потолок, подсчитывая оставшиеся после приобретения плетей финансы, и потопала к дверям.

— Ты куда? — Мор одним прыжком встал на моём пути.

— Домой, куда же ещё?

Он глубоко вдохнул и неохотно кивнул.

— Здравая идея. Думаю, через месяц всё успокоится.

— Какой месяц?! — он что, решил, что я в укрытие полезла? — За день справлюсь, в крайнем случае за два. Есть они у меня? Динамит-то закончился, попытаюсь ещё какой-нибудь обездвиживающий препарат достать, электрошокер, может быть… К Аэрлису, опять же, забежать надо. Буду назад свой костюмчик выпрашивать. Я так понимаю, Зариэля к тебе послать, если по дороге увижу? Ты мне только скажи, времени у меня сколько на сборы?

— Алёна! — ожидаемо быстро завёлся он.

— Когда морду пойдём бить? — повторила я свой последний вопрос. — Мне плети ещё оружейнику отдавать на заточку и профилактику, и домой за динамитом! На это тоже время нужно. И не вздумай меня опять в замок отправлять начать! И тут оставить тоже.

— Алёна! — уже раздражённо рыкнул оборотень. — Даже и не думай!

— Драться будем? — непринуждённо поинтересовалась я, мысленно расширяя и без того приличный список необходимого на пузырёк с валерьянкой. И слабительное. На самый крайний случай. — Начинай первым. А лучше подумай, как бы мои новые возможности развить и в дело употребить. Самый тот случай.

Оборотень выразительно вздохнул и дёрнул себя за волосы. Очень аккуратно, надо сказать, дёрнул.

Ну и правильно. Нечего причёску по пустякам портить!

ЭПИЛОГ

Или коротко о главном

В общем, что не делай, а отгребёшь полюбому.

Логический вывод, дописанный от руки неизвестным.

Я сидела на траве, удобно привалившись спиной к берёзе, и терпеливо ждала свою жертву.

Какое начало для хорошей книги!

На самом деле терпение и сидение на траве были вынужденными, по причине отсутствия какой-либо разумной альтернативы. Рядом развалился, разомлев от почёсывания и мурчащий, как трансформаторная будка, Чеширский кот-Баюн. Он в последнее время вообще повадился слазить с цепи и ходить по земле, как все нормальные животные, но пакостей не строил, а подлавливал меня на подходе и требовал почесать, бессовестно пользуясь слабостью, коию я всегда питала к кошкам. Я даже специальную щётку для него прикупила. Жаль, что Мор наотрез отказался взять его в замок. Типа, за пару дней всех до белого каления своим трёпом доведёт, кошек перепортит, а если котята говорящие пойдут — то всё, конец мирной жизни. И,

того и глядишь, к нам в постель спать полезет с комментариями. Исключительно опасаясь вполне вероятного последнего, я и перестала настаивать.

В прошлый раз, то есть три дня назад, когда я, возвращаясь, вылезла из зарослей малинника, он появился едва ли не раньше собственного дуба, на свою голову пошёл влево и вынужденным речитативом принялся жаловаться на обнаглевшего барсука, покусившегося стащить его законную мышь. Потом скорбно предъявил эту самую мышь, лишившуюся в ходе битвы хвоста, уха и обоих глаз, и закончил жалобу подходящим по стилю „Йо!“ Я пообещала принести новую, кстати, уже четвёртую за всё это время.

За прошедшие десять лет в Мальве мало что изменилось, разве что Зариэль с Марой наконец-то выяснили, кто из них круче и объявили о помолвке.

Я невольно улыбнулась, припомнив, в каком виде появились оба, после памятной драки в эльфийской библиотеке: Мара хромала на все четыре лапы, а эльф потом неделю синяки и ссадины залечивал. Любимая девушка его изрядно потрепала, но, впрочем, всерьёз почти и не кусалась. Так, пожевала любя. Ухо, правда, прокусила насквозь (Ориэль довольно потирал руки, а я даже не удивилась), так этот юморист туда ещё и серёжку вдел, типа, вместо обручального кольца. По мне, так это несправедливо: ему, в случае разрыва — только кольцо снять, и свободен, как ветер, а Маре, вздумай она его оставить, целую малоприятную продседуру пройти придётся. Правда, они ещё не договорились, когда вообще пару официально признают: описание эльфийских церемоний занимало два тома на тысячу страниц каждый, и при одном намёке на обсуждение сего действа, счастливая невеста забастовала, и из отстроенной заново избушки её пришлось выковыривать практически силой.

Я успешно закончила аспирантуру и защитила кандидатскую. На докторскую уже и не замахивалась, потому что написать в трудовую книжку в графе „Место работы“: „Замок Ворроков, женская половина правящей пары (мне так до сих пор никто и не смог внятно объяснить, как мы теперь с Мором по раздельности называемся. В ответ на мои настойчивые расспросы все пожимали плечами, отвечая, что такого слова вообще в природе нет.)“, это, знаете ли, как-то… А без трудовой — никакой докторской. Да и времени не было: я с головой ушла в чернокнижие и исполнение обязанностей вышеупомянутой „Женской… и.т.д.“. Дел и впрямь оказалось выше крыши, удивляюсь, как мне вообще удалось со своим образованием расплеваться.

Первым делом я сделала всё возможное, чтобы спрятать „свою“ коноплю. Ориэль мне как-то сказал, что своё растение в моём мире он успешно прикрыл мороком, я попросила любимого помочь. Теперь мой переходник никто и никогда за коноплю не примет, да и вообще не увидит. И Морринову тоже: он настоял, чтобы собственным обзавестись. Мы посоветовались и купили тот участок леса, на котором располагался бункер, а потом Мор его так замаскировал, что теперь всем непосвящённым кажется, что это полусгнивший микроавтобус с надписью „Punk`s not dead… It just stinks“ [11] . А подойти к нему — никто не сможет, не оказавшись на другом конце леса с провалом в памяти.

11

„панк не умер, он просто воняет“ Hollydays in the Sun (прим. и перевод автора)