Неудачная реинкарнация

Журавлев Владимир Борисович

— Да не было там ничего, — пробормотал он. — Раньше, по крайней мере. Мы же по этому самому ущелью ахархо в степь гнали! А потом они нас…

Он в затруднении поглядел на эльфа.

— Вот Надия…

— Я дойду до Флоренсо, — улыбнулся эльф. — И она дойдёт. Она — точно. Прощай, убийца. Извини, что без еды оставили. Лучше б я не ел твоё сало. Лучше б на орехах…

— Здесь орехи не растут, — сказал он. — Тыщу лет назад не росли, по крайней мере.

Он развернулся и зашагал по древней дороге на яйлу. Все. Их судьбы больше не в его воле!

— Эре! — отчаянно закричала сзади Надия.

Он стремительно обернулся.

Девушка растерянно показывала на эльфа. Тот ничком лежал на земле. И, по всей видимости, был без сознания. Он оглянулся на ущелье — на мгновение показалось, что в спину толкнул пряный ветер яйлы.

— Не судьба, — медленно произнёс он. — Не судьба…

И тяжело зашагал обратно.

Глава тридцатая

Снова Вовочка — хулиган… и учитель

— Володя, но ты же действительно написал на двойку! — виновато сказала за спиной Нинель Сергеевна.

Он развернулся от окна и с недоумением уставился на учительницу.

— Ну да, на двойку, — не сразу вспомнил он. — И что?

— И что тогда обижаться?! — тут же кинулась она в атаку. — Вышел из класса, хлопнул дверью… а сам до сих пор не освоил даже разбор слова по составу! У тебя все корни — трёхбуквенные! И знаешь, в классе есть очень обидная версия об э… твоём пристрастии к трёхбуквенным сочетаниям!

— А я-то считал, что если пошлятина, значит, Ирка, — задумчиво сказал он. — А с корнями — там все просто… исконные корни слов — они и есть трёхбуквенные в абсолютном большинстве, вернее, трёхзвучные… и, наверно, вы это даже в институте как-то где-то изучали, но в школе не применяете, потому что этимология получается сложная…

Он замолчал и посмотрел мимо учительницы. Вообще-то Нинель Сергеевна ошибалась, как обычно. Причём во всём сразу — тоже как обычно. Но между ними только-только стали организовываться хоть какие-то отношения — и он не собирался всё рушить неуместными откровениями. На самом-то деле он вышел из класса, чтоб послушать, как проходит факультатив для старшеклассников у Олеси Михеевны. Что ж, плохо он проходил. Шум, невнятные выкрики, беспомощные увещевания юной учительницы… а ведь он назвал её своей подругой. И это слышали многие. И ведь не вняли! — …конечно, и моя вина есть, — донёсся до него голос учительницы. — Ты же очень неординарный человек, Володя, и то, что я не смогла обучить тебя азам — это вызов моему педагогическому опыту…

Ага, звонок, малая перемена. Он выпятил челюсть и решительно двинулся мимо учительницы в класс, навстречу всем… и, видимо, немножко переоценил свою репутацию. Правда, именно у этого класса тоже была репутация, не хуже, в смысле, не лучше его собственной. Идущий первым старшеклассник легко двинул локтем — и он улетел кубарем на пол, сопровождаемый невольными смешками девчонок. Ну да, это же очень смешно, когда тощий пацан падает просто от того, что мимо прошёл старшеклассник. И ведь знал прекрасно, что есть такое развлечение у старшеклассников — ронять маленьких. И подготовка не помогла — уж очень он был лёгким по сравнению с этим, как его… Быковым? Кабановым? А, Волуевым, точно! Ну что ж, именно этот кабан, в смысле, вол, ему и нужен по всем прикидкам!

Имелся в акробатике такой особый прыжок — со спины в стойку. Красивый очень. Ну так он его не стал использовать. Зачем снова нарываться на

толчок локтем? И ведь не скажешь потом, что бил! Так, задел случайно… Так что он прыгнул, но очень-очень низко — и сразу распрямился. И оказался в результате вплотную с, так сказать, первым парнем на деревне. Самоуверенная ухмылочка на смазливом лице, развалистая походка, плечами этак внушительно поводит… вот по ухмылочке он и стал лупить. Открытыми ладонями, сдвоенными ударами. Первый стремительный удар отшибает вниз выставленную для защиты руку, второй, более увесистый, летит в челюсть. Звон поднялся на весь коридор — а толку?! Руки-то лёгкие! Парень всего лишь ослеп — да и то от ярости, а не от ударов. Ослеп и в бешенстве попёр вперёд — а за спиной и сбоку у него обнаружились дружки и просто одноклассники — тоже ребятки нехилые. А ему, чтоб крупно влипнуть, достаточно было просто зевнуть один удар. При таком бешеном напоре — запросто!

Так что он заволновался и глупо ошибся. Красавчик дёрнулся раздавить мелюзгу, это было ожидаемо, и он по привычке встретил движение динамическим блоком. Динамическим, то есть, проще говоря, со всего размаху… да ещё левой рукой, на которой ведь обойма с дротиками со вчерашнего подвешена… Парень врубился лицом в блок и поплыл. Так что потом он не столько бил по корпусу, сколько поддерживал тело. Поддерживал и заталкивал обратно в класс, пока тело стояло на ногах. А тут и дружки включились…

Ну, из свалки его позорно выдернули за шиворот, как драчливую собачонку. Нинель Сергеевна трясла его, как грушу, и сердито ругалась на всю школу. Основным ругательством, правда, являлось банальное «прекратите немедленно!» Уж очень она испугалась. Видимо, редко видела настоящие драки, обычно-то он подобное осуществлял вне школы. Блин, да обычно он и не показывал всех своих возможностей! Но — пришло время…

Он не сопротивлялся. Нравится трясти — пусть трясёт. Все школьникам развлечение. Может, и не заметят, что дружки волуевские стоят по стеночкам с бледным видом. И кто вот эту дрянь назвал боевым искусством?! Он же чуть не убил этих придурков! И не факт, что всё обошлось! А ведь это — не Арктур! И уж тем более не Жерь Светлолиственная! Здесь за самозащиту наказывают жестоко! Уродский мир, неудачная реинкарнация…

— Да Нинель Сергеевна! — наконец сказал он. — Может, вы после уроков меня дотрясете? Я вообще-то к Олесе Михеевне на факультатив шёл. А сейчас звонок будет, перемена же маленькая.

Учительница литературы убрала руки. И брезгливо их ещё отряхнула — как после грязи. И стремительно удалилась. Да, велика сила учительской ревности! Гораздо сильнее разума. Вот что её взбесило? То, что хулиган и двоечник Вова возжелал пойти на урок не к ней. Всего лишь!

Со злости и из-за тревоги за волуевских дружков он напустился на Олесю Михеевну, едва ворвавшись в класс.

— Что ты творишь?! — возопил он. — Ну что ты творишь?! Это же вполне вменяемый класс! Здесь личности есть! Если с ними нельзя работать, то с кем тогда можно?!

Видимо, все же осталось в юной учительнице после памятного события нечто… не совсем нормальное, потому что раскричалась она не хуже него.

— Да как работать с наглецами? — завопила она ему прямо в лицо. — Я говорю, а они не подчиняются! Мне их бить, что ли?! Так сил не хватит, вон они какие, на голову выше меня… Я как только в класс зашла, сразу шум начался, сказать ничего не успела!