Неудачница: перезагрузка
Шрифт:
Удивительный день. Я и забыла какого это — когда ты просто отдыхаешь душой. Когда ты делаешь то, что хочешь. Когда не думаешь ни о чём плохом. Кажется, здесь, в этом доме, я поняла — к чему мне нужно стремиться: к тихой спокойной гармонии.
Проснувшись с утра, я убедилась в правильности своего вчерашнего решения и с абсолютным спокойствием приняла простую истину: мне не нужны все эти страсти. Они не про меня. Как я умудрилась попасть в этот водоворот событий, мужчин, эмоций, чувств? Как получилось, что я создала вокруг себя столько шума? Как-то глупо и уже даже не смешно… Я никому и ничего не должна,
Эта простая установка на будущее помогла мне встать, умыться и начать уже наконец радоваться жизни в этом снежном раю! А сколько за ночь выпало снега! Естественно, что первое, что я сделала — это выпросила у Макса теплые вещи, в которых можно было валяться в сугробах! Потом катала снеговика, играла с прелестной псиной, что выскочила ко мне прямо из снега, и вообще — вела себя, как дитя малое, знаю! Но мне было так хорошо и так весело, а ещё — никто не стоял над душой и не говорил, что двадцатитрехлетней девушке, занимающей престижную должность, не к лицу дурачиться в чужом саду, имитируя полёт ангела на снегу. Но мне было плевать! Потому шла в дом я с чувством выполненного долга — давно я так не отпускала себя! Это ведь даже подумать сложно: около трёх месяцев я издевалась над собой, заковывая себя в офисные костюмы и изображая из себя бизнес леди, коей не являюсь ни минуты! И, конечно, мне об этом не снег сообщил. Но по какой же такой неведомой причине я успела забыть, кто я?
На самом деле, винить здесь было некого: как только я попала в эту гигантскую машину, имя которой — компания Бондарёва, и стала частью её механизмов, мне было просто некогда думать о чём-то другом. Я плыла по течению, создаваемому этой машиной, не успевая осознавать, как далеко от самой себя меня уносит. Да, порой стоит остановиться, сломать шаблон, перестать действовать «по сценарию» и просто забраться в снег, и лежать, глядя на небо, чтобы понять — тебя реально занесло. И если ты хочешь вернуться «к себе», то делай это! А не рассуждай о том, как мир суров и жесток, и что он делает с такими слабыми, не имеющими сил сопротивляться ужасному року, людишками!
Потому и я решила, что хватит! Хватит заниматься самоедством или поиском виновных. Те, кто ищут виноватых — хотят переложить проблему со своих плеч.
Начинать изменения нужно с себя.
Поэтому — спускаюсь вниз после быстрого душа и… с ходу получаю кружку горячего ароматного какао от светловолосого Бога прямо в руки. С любопытством принюхиваюсь — там явно есть какие-то иные ингредиенты, помимо молока и порошка из упаковки.
— Там что, перец? И настоящий шоколад? — спрашиваю у блондина, осторожно пробуя напиток.
— Оба эти ингредиента были добавлены мной, помню точно. Тебе нравится? — он смотрит на меня с теплой улыбкой.
— Очень. Это… это неожиданно, — отвечаю ему, даже не зная, что нравится мне больше: какао или то, что он позаботился обо мне.
Всё это довольно странно… или закономерно? Как только ты решаешь закрыть одну дверь, тут же открывается другая. Но… блин, не так же быстро!
Смотрю на золотоволосого Бога с четырнадцатого этажа. Я всегда замечала, что он симпатизирует мне: он и не скрывал этого, появляясь
Но почему я никогда не придавала этому значения? Почему не акцентировала внимание на этих мелочах? И… что ему от меня нужно?.. Хотя нет, не так… Почему он начал так активно проявлять ко мне свою доброту? Неужели я выглядела такой несчастной в тот день, когда попросила его забрать меня из резиденции мэра? Ведь с тех пор всё и началось… это его повышенное внимание ко мне.
Но, с моей новой установкой на жизнь, мне уж точно не до новых выяснений отношений — только не очередной раунд! И только не с другом Глеба, Мила! В конце концов, наступая на одни и те же грабли, можно лоб себе разбить…
У нас завязывается лёгкий разговор о собаках, и блондин неожиданно признаётся, что имеет ньюфаундленда — Боже, я этих лапочек только по телевизору видела! Естественно, из меня вырывается просьба посмотреть на это чудо, но я быстро осекаюсь: насколько это нормально для золотоволосого Бога? Не хочется «наглеть» в его глазах. Но, кажется, всё не настолько катастрофично. И когда Макс называет кличку своего питомца… я расслабленно хмыкаю. Сэр Кристофер!
— Он настолько благороден ликом? — спрашиваю не без улыбки.
— Скажем так… не обделён внешностью. И умеет привлекать девушек, — усмехается Макс в ответ.
Смотрю на него с лёгким любопытством: это он о себе сейчас сказал?..
— Так ты… зовёшь меня в гости? — спрашиваю у него, почему-то начиная безбожно краснеть, а потому — опускаю голову, прячу взгляд на дне своего стакана.
— Ты и так у меня в гостях. Потому будем называть это… продолжением общения, — отвечает он.
Блин, ну, почему он такой… простой? И такой спокойный? Словно это нормально для него — везти меня к себе домой, поить какао, уделять мне столько своего внимания и своей заботы…
И, если он был таким всегда, то почему только сейчас решил раскрыться? Потому что узнал, что нас с Глебом ничего не связывает?.. Но разве он не понимает, как просто в таком случае объект его доброты может обмануться, решив, что это не просто забота, а… нечто большее?.. Макс ведь… просто друг. И вряд ли станет кем-то большим — по крайней мере он не давал никаких намёков на то, что я ему нравлюсь. Как девушка.
Чёрт, и куда меня опять несёт…
Его руки на моём лице появились так неожиданно, что я даже удивиться не успела. Он просит меня, чтобы я не грустила. Чтобы чаще улыбалась. Но разве это возможно вообще, чтобы он так общался со всеми девушками?..
Делаю от него шаг назад.
— Так что там, ты говоришь, на обед? — спрашиваю, быстро находя себе занятие: в моих руках грязная кружка, надо помыть…
— А чего ты хочешь? — спрашивает Макс, и я чувствую спиной — он снова улыбается.
— Я хочу, чтобы ты перестал хоть на секунду думать о том, чего я хочу, — честно говорю ему, затем быстро улыбаюсь, смягчая слова и понимая, что выпалила это, не подумав… черт… — Это… — пытаюсь найти слова, чтобы объяснить ему… чтобы перевести тему, — это не очень привычно для меня, — заканчиваю почти также честно, как начала.