Неудачница: перезагрузка

Медведева Анастасия

В их семье вообще удивительным образом игнорировали стулья, и даже сейчас оба отпрыска Хейфеца сидели на чём угодно, но только не на дорогущих образчиках венского мастерства: Таня сидела на столе, а Бесов стоял, упираясь бедром в столешницу кухонного гарнитура.

— Отлично, нашёл ещё парочку инвесторов, так что клуб откроется вовремя. Выступление понравилось нужным людям, поэтому группу можно считать раскрученной; возможно, даже ролик запишем, — без особых эмоций сообщил Алексей, поглощая теплый десерт; буквально с головой погрузившись в это занятие.

— Может,

вам и клип снять? — просто предложила девушка, для которой никогда в жизни не существовало проблемы нехватки денег.

— Это уже прошлый век. Да и не формат мы… Пара роликов в интернете — и хватит. Кому надо, тот и так узнает. Рекламу на открытие я сделаю мощную.

— Ты уже опаздываешь. Открытие новой площадки рекламируют чуть ли не за полгода — люди могут просто не успеть об этом узнать, — усмехнулась Таня.

— Поверь, ты этого не пропустишь, — не особо напрягаясь, ответил Бесов. У него всё было готово и спланировано. Это будет резко, дерзко, громко и отовсюду.

— Ты без настроения, — заметила Таня, — Встретил кого-то не того на той тусовке?

— Встретил Её, — коротко ответил Бесов.

— Боже мой, — закатила глаза Татьяна.

— Не начинай, — спокойно осёк её брат.

— Да вы все с ума с ней посходили! Сколько можно? Простая девчонка — вообще ничего особенного. Ну, да, забавная. Со своими заскоками. И вообще не из нашего мира. Ну, так и что? Свет что ли на ней клином сошёлся?! — завелась девушка, которой словно наступили на больную мозоль.

— Не закончишь этот разговор, я уйду, — всё ещё спокойно предупредил Бесов, не поднимавший головы от блюдечка с брауни и мороженным.

— Если считаешь её своим светловолосым ангелом, то почему ведёшь себя с ней, как бес? — устало спросила Татьяна, глядя на брата с лёгкой жалостью.

Бесов оторвался от еды и поднял голову, посмотрев ей в глаза.

— Ты думаешь, я знаю? — негромко спросил он.

На этом их разговор закончился, и несколько минут они занимались каждый своим делом. Это тоже была нормальная практика в семье Хейфец: задев больную тему, члены этой семьи предоставляли своему собеседнику время на то, чтобы «оправиться». Вот только Мила никогда не оставляла Алексею времени. Она ураганом ворвалась в его жизнь и слишком часто заставляла поступать необдуманно: когда поцеловала его после ссоры во время репетиции, когда вывалила на него всё, что думает, в подсобке… Она постоянно ломала ему вмонтированный в мозг шаблон и никак не хотела понять, что он — другой. Что ему нужно время. Что он знает, какого это — когда тебе не хватает внимания. И что он не хочет, чтобы она чувствовала это рядом с ним.

Должно быть, поэтому он и оттолкнул её…

— О чём ты хотела поговорить? — после нескольких минут молчания спросил Алексей, убрав всю посуду в мойку.

— О Глебе, — прямо глядя на него, ответила Татьяна.

— Да, чтоб его! — выругался Бесов, резко разворачиваясь к сестре, — И это ты мне будешь говорить «сколько можно»?

— Это не то, о чём ты подумал! — зашипела Таня, мгновенно вставая в оборонительную позицию.

— Давай

поиграем в игру «Угадай, о чем же он подумал?», — с какой-то усталой злобой огрызнулся Бесов и прошёл в гостиную; там завалился на диван и прикрыл глаза, — Ну, чем удивишь?

— Ты знаешь, что в последнее время мы с Самуилом Викторовичем много общаемся… — издалека начала Татьяна.

— Что, утешаешь его в печали? — недружелюбно усмехнулся Бесов, глядя в потолок, — Родной сын предал! Да ему нужно дать номинацию за лучшее воспитание своего отпрыска.

— Не язви, — вяло отмахнулась девушка, затем закинула косу за плечо и устроилась на том же диване в ногах брата, — Ему сейчас очень плохо. И это действительно ужасно.

Бесов приподнял голову и посмотрел на сестру.

— Мне не нравится то, с какими интонациями ты говоришь об этом, — серьёзно сказал он, а после красноречивого молчания в ответ, со стоном откинулся на подушку, — Таня! Что у тебя за гребанный самаритянский комплекс, твою ж налево! — затем он приподнялся на локтях, чтобы видеть глаза сестры, — Что у вас — говори прямо.

— Он ещё не так стар, как ты думаешь, — совсем даже не прямо ответила сестра, отводя взгляд в сторону.

— О, да, и он в отличной форме! В отличной форме пятидесятилетнего старика! — съязвил Бесов.

— Наш отец в этом же возрасте, и тем не менее, ты не имел ничего против того, чтобы подсунуть ему ту врачиху! — зашипела ужаленная девушка.

— Той врачихе, как ты выразилась, за тридцатник! А тебе ещё только-только алкоголь пить разрешили! — отрезал Бесов.

— Ой, началось! Мораль-учение! — взмахнула руками Татьяна, — За собой посмотри! Что, такой уж прям благочестивый рыцарь в сияющих доспехах? Прям готов руку на сердце положить и заявить, что непогрешимый носитель идеалов?

Бесову тут же вспомнилась черноволосая фурия и её пухлые губы… и он промолчал.

Но то было ошибкой! Она вывела его из себя! И вообще была… не затыкаемой! А так хоть отвлеклась от «изливания» на него всей своей грязи и ненадолго прикрыла свой фонтан.

— Короче, это твоё дело, — демократично закончил Алексей, не желая вдаваться в подробности своей «непогрешимости», — но ваших детей я не благословляю.

— Фууу! — отмахнулась от него Татьяна, — Да и какие дети, Леш? Мне бы вас троих воспитать!

— Я вот это сейчас даже комментировать не буду, — вновь прикрывая глаза, ответил Бесов и вновь откинулся на подушку.

— Всё, закрыли тему, — миролюбиво предложила девушка.

— Согласен, не хочу слушать о том, как моя сестра обжимается со стариком, — согласился и Бесов.

— ЛЁША! — Татьяна хлопнула его по ноге ладошкой, — Ты пошляк! И вообще!!!

— Так что тебе там сказал этот старый хрыч? — действительно не желая больше обсуждать эту тему, напомнил Бесов.

У сестры была своя голова на плечах и свой путь «накопления опыта». Да и спорить с ней было бесполезно.

— Он рассказал кое-что, касательно Глеба, — тут же поменявшись в голосе, сказала Таня, — Кое-что, что может изменить всё.