Неудачный персонаж
Шрифт:
Эльфийка стояла у самых вывороченных корней гиганта. Сказать, что наверху было темно уже не поворачивался язык — ночь таяла на глазах. Голые ветви и зияющее дупло гигантского древа смотрелись в серо-оранжевом сумраке особенно жалко.
— О, Калихара! — всхлипнул Альт.
Скелет, с бряцанием поднявшийся с пола, тоже издал неопределенный звук, пошатываясь. Гасан из-под потолка хихикнул, но на него никто не смотрел.
Мари достала из сумки флакон с зельем, примерилась. Она стояла на корне — и могла бы лить эликсир прямо на этот корень.
— Сделай
Но Мари, закусив губу, поставила зелье на землю, и, зацепившись за корень, скользнула ниже — в овраг. Ей непременно хотелось, чтобы содержимое бутылька оказалось именно под корнями.
Когда тонкая рука эльфийки вновь показалась над краем оврага, чтобы ухватить бутылек, на ее предплечье наступил грубый гномский ботинок. Я как будто вживую услышал хруст — Климов не церемонился.
…Перекошенное лицо Мари не оставляло сомнений: ей очень больно. Но в овраг она все же не сорвалась, повиснув на толстом корне.
— А-а-а! — возопил хранитель, озвучивая картинку. — Нет! Нет! Не-е-ет!!
— Прекрати орать! — рявкнул я, схватив его за плечо, и тут же отдернул руку.
Татуированная туша здоровяка была реально горячей!
— Калихара! — пророкотал он. — Любовь моя!
В глазах его заплескалось багровое пламя.
— Охолони! — крикнул Лухрасп. — Возьми себя в руки, хранитель!
— Ы-ы! — захрипел Абсор.
— Звук дай! Звук! — я хлопнул в ладоши перед самым лицом толстяка, чтобы отвлечь его. Это не помогло.
Тогда, обернувшись, я схватил с пола склянку с озерной водой, оставшейся после занятий алхимией, и плеснул Альту в красную рожу.
— А-а?! — из ушей хранителя ударил пар, словно из дырочек в утюге. — Что??
— Мы можем слышать, что они говорят? Еще ничего не кончено! Надо понять, что там происходит.
— Да…
Он тоже хлопнул в ладоши. Появился звук.
— …Тварь! — рычал Климов.
— Урод! — визжала Мари.
— Я такое никому не прощаю, поняла?!
— Скотина тупая! Дай мне флакон!
Ботинок гнома все так же придавливал руку Мари к земле. Зелье Климов вертел в руках.
— Че это за зелье? Че это за зелье, а?
— Не твое дело, мразь! Отдай!!
— Ща я его вылью, — зловеще сообщил гном. — Если не скажешь мне. Поняла?
Лухрасп у меня за плечом крякнул:
— Ну вот и славно, ну вот и дело решится.
Эльфийка тоже сообразила, что угроза гнома ей на руку.
— Выливай! Гад!
На беду, для пущего драматического эффекта гном не захотел выливать эликсир на корни, а второй ногой сделал полшага вперед и вытянул руку, чтобы эффектно опорожнить флакон вглубь оврага.
— Не-е-ет! — вновь завопил хранитель.
Эльфийка рванулась вперед, свободной рукой уцепилась гному за щиколотку, рванула — и Климов завалился на спину, взметнув тучу сухой листвы. Флакон вылетел из его лапищи, сверкнул в воздухе и… шлепнулся в листья. Мари, как кошка, полезла из оврага наверх, потянулась к бутылке… Климов, лежащий рядом, ловко прижал своей короткой ногой к земле
Мари взвыла. Ее пальцы загребали листву буквально в двадцати сантиметрах от лежащего на боку флакона. Климов, пыхтя и ворочаясь, еще сильнее надавил локтем сверху.
— Что в бутылке, женщина? Где твоя с**ная богиня?? Где остальные пацаны наши — всех уже ей скормила? Все мне расскажешь!
— Пусти!
Внезапно эльфийка, лежащая на животе, со стоном высвободила из-под себя поврежденную руку — и кое-как швырнула через плечо горсть какой-то пыльцы. Климов, который разинул рот для очередной порции ругани, захрипел, вытаращил глаза и выпустил ногу девушки из захвата. Мари рванулась, чтобы сцапать флакон… но гном треснул ее локтем по спине и сбил рывок. И, тоже дернувшись в сторону зелья, отбил бутылек ещё на несколько шагов дальше — а потом, вцепившись в эльфийку и не позволяя ей встать, зашелся в принципе хриплого кашля. И тут…
— Ну надо же… зелье крови. Больше того — превосходное зелье крови! Вот уж чего я не ожидала заполучить… Где ты его взяла, отступница?.. Хотя — о чем я спрашиваю, разумеется, в логове этого упыря. Не ожидала, что кто-то из вас сможет выбраться оттуда живым.
В пяти шагах от Мари и Климова, все еще валяющихся в листве, сцепившись друг с другом, над землей висел источающий презрение призрак. Первожрица!
— Невероятно… — проговорила она, изучая зелье. — Ну что ж… Это значит, я сумею пробудить госпожу снова — не дожидаясь истечения долгих сроков!
— Запомни, отступница, — привидение наградило Мари брезгливым взглядом, — все, что случается, случается к вящей славе моей госпожи! Не пытайся переиграть Ламиа, Плетущую Сети Интриг, ибо творящееся уже было заложено в ее плане!
— Какая чудовищно вывернутая концепция, — пробормотал Гильермо у меня за плечом.
А призрак, сжимая в бледных руках флакон, торжественно поплыл к оврагу.
— Нет-нет-нет!!
— Может, мне его вырубить? — предложил Амра, морщась от истошных криков хранителя.
— Тогда картинка исчезнет, — удержал его Лухрасп. — Терпи, брат! Наблюдай!
Климов, выпустив Мари и схватив топор, поковылял к жрице.
— Зашибу!
…Та театрально вздохнула.
— А ведь тебе было повезло, червь, — сообщила она, повернувшись к гному. — Я не стала обращать на тебя внимание, ибо воскрешение госпожи — дело исключительной важности. Но раз ты сам не угомонишься… Бойся!!
Очертания призрака потекли, и на месте женщины в белом возникла колеблющаяся громадная кобра, неестественно — в рост самого гнома — распахнувшая пасть и метнувшаяся прямо к нему. Из пасти змеи вырвался вихрь белого инея, который облепил Климова с ног до головы, превращая в замерзший столп. Волосы коротышки гнома поднялись дыбом, борода встала торчком. Вытаращив глаза, он застыл с выражением паники на лице. Кобра возвышалась над ним.