Неудержимое желание

Энок Сюзанна

— Он собирается жениться на персике, — предположила Эдвина. — Только боится косточек.

— Я не боюсь косточек, — ответил он. — Дело в разуме.

— Значит, женщина — фрукт? — вмешалась Джорд-жиана. — Тогда что же такое вы, лорд Дэр?

Джорджиана была в прекрасном настроении. В другое время обмен колкостями доставил бы ему удовольствие, но, поскольку в этот вечер Тристан собирался убедить себя, что сможет терпеть персик по имени Амелия Джонс, он не хотел тратить энергию, состязаясь в остроумии со своей мучительницей.

— Почему

бы нам не продолжить эту забаву попозже? — предложил он, похлопывая тетю Милли по плечу. — Вы извините меня, дамы?

Тристан направился к толпе застывших в ожидании женщин. Среди них было несколько богатых невест, жаждущих предложить свое приданое в обмен на титул. Амелия Джонс казалась наименее неприятной из них, хотя все они отличались жеманной заурядностью.

— Милорд!

При звуке голоса, раздавшегося за спиной, он застыл на месте.

— Леди Джорджиана, — ответил он, поворачиваясь к ней.

— Я, э… вспомнила, что несколько лет назад ты очень хорошо делал одну вещь, — тихо произнесла она, краснея.

Она не могла иметь в виду то, о чем он подумал.

— Что? — спросил он, чтобы не рисковать своими пальцами.

— Вальс, — краснея еще гуще, коротко ответила она. — Помню, ты хорошо вальсировал.

Тристан пытался разгадать выражение ее лица.

— Ты предлагаешь, чтобы я пригласил тебя на танец?

— Ради твоих тетушек. Думаю, нам надо хотя бы казаться друзьями.

Это было неожиданностью, но в данный момент он охотно подыграл ей.

— Рискуя получить отказ, леди Джорджиана, приглашаю вас на вальс.

— С удовольствием, милорд.

Он подал ей руку и заметил, что пальцы у нее дрожат.

— Ты не предпочтешь кадриль? Мы будем выглядеть не менее дружелюбно.

— Конечно нет. Я тебя не боюсь.

С этими словами она сжала его пальцы. Они вошли в круг танцующих. Тристан неуверенно взглянул на Джорд-жиану и, крепче сжав ее руку, осторожно обнял за талию.

Она снова вздрогнула, но положила другую руку ему на плечо.

— Если ты не боишься, — прошептал он, кружа ее в танце, — то почему дрожишь?

— Потому что, если помнишь, мне ты не нравишься.

— Ты не позволяла мне это забыть.

На мгновение их взгляды встретились, и затем она снова стала смотреть на его галстук. Тристан заметил в другом конце зала ее кузена, герцога Уиклиффа, который смотрел на них с явным изумлением.

— По-моему, Уиклифф сейчас упадет в обморок, — усмехнулся он.

— Я же сказала: мы должны танцевать, чтобы убедить твоих тетушек в том, что сможем поладить, — сказала она. — Для этого тебе не обязательно разговаривать со мной.

Если он не мог с ней разговаривать, то по крайней мере получал огромное наслаждение, танцуя с ней. Она была гибкой и грациозной и, как и шесть лет назад, прекрасно танцевала. В этом состояла часть проблемы, возникшей с ее появлением в его доме, — он до сих пор желал ее. Тогда она со всей страстью отдалась ему, и виконту доставляло

особое удовольствие думать, что он был у нее первым, несмотря на то что из-за этого Джорджиана, казалось, обрекла его на вечные муки.

— Если уж мы друзья, позволь посоветовать тебе не сжимать свои губы так плотно, — прошептал он.

— А ты не смотри на мои губы, — рассердилась она.

— А на что я должен смотреть, на твои глаза или нос? На твою прелестную грудь?

Она густо покраснела, затем упрямо вздернула подбородок.

— На мое левое ухо, — приказала она.

— Очень хорошо, — усмехнулся Тристан. — Очень милое ушко, должен признаться. И почти на одном уровне с правым. Все вполне приемлемо.

У нее дрогнули губы, но он притворился, что не заметил. Виконт чувствовал ее опьяняющую близость. Голубая юбка девушки обвивала его ноги, он ощущал, как в его руке сжимались и разжимались ее пальцы, а в вихре танца соприкасались их бедра.

— Не прижимай меня так близко, — тихо попросила она.

— Прости, — сказал он, отстраняясь на приличное расстояние. — Старая привычка.

— Мы не танцевали вальс уже шесть лет, милорд.

— Тебя трудно забыть.

Изумрудные глаза холодно блеснули.

— Мне следует принять это за комплимент?

«Господи, он добивается, чтобы его убили!» — подумала Джорджиана.

— Нет. Просто так оно и есть. С того времени как наши… пути разошлись, ты обломала об меня семнадцать вееров, а теперь еще отдавила пару пальцев на ноге. Такое трудно забыть.

Вальс закончился, и она сразу же отстранилась от него.

— Дружелюбия для одного вечера достаточно, — сказала она и, сделав реверанс, удалилась.

Из дружелюбия или нет, но она заставила его забыть, что первый вальс в этот вечер он должен был танцевать с Амелией. Теперь эта глупая девчонка весь вечер будет притворяться, что не замечает его.

Он смотрел вслед Джорджиане, пока та не скрылась за спинами танцующих. Сегодня она лишь наступила ему на ногу и танцевала с ним вальс. И если его подозрения верны, то его беды только начинаются.

Глава 4

Госпожа, дела дурные мы чеканим в бронзе,

А добрые мы пишем на воде.

У. Шекспир. Генрих VIII. Акт IV, сцена 2 4

Подруги Джорджианы бросились к ней, едва она успела выйти из круга танцующих.

— Так это правда!

— Я слышала, что…

— Ты действительно это сделала, Джорджи? Не могу поверить…

— Пожалуйста, — взмолилась Джорджиана, — мне надо отдышаться.

4

Перевод Б. Томашевского.