Неудержимое желание
Шрифт:
Все рассмеялись, но Джорджиану удивило, что Дэр подумал о ее репутации.
Скорее всего он просто не хотел, чтобы она входила в доверие его семьи. Но это доверие она собиралась завоевать с их помощью.
По пути из Гайд-парка домой Тристан наблюдал за Джорджианой, которая, взяв под руку тетю Эдвину, весело болтала, смеялась и одаряла улыбками его семью. Ему казалось, что последние несколько лет она никогда не позволяла себе веселиться, по крайней мере в его присутствии. Сегодня она излучала тепло и добродушный
Он ничего не мог понять. Вечер накануне, вальс. А сегодня, когда он решил устроить ей ловушку, чтобы узнать ее истинные цели, вся его живущая вразброд семейка навязалась ему и расстроила его планы.
Если она просто хотела найти себе занятие, то имелось несколько престарелых леди из высшего света, нуждавшихся в добровольной компаньонке гораздо больше, чем его тетушки. Она не может чувствовать себя уютно или удобно под крышей его дома; ведь она происходит из одного из богатейших семейств Англии. Он сумел сохранить достаточное число слуг, но богатые пиры или экстравагантные приемы гостей исчезли из его дома вместе со смертью отца.
Тристан решил помочь своей судьбе:
— Я чуть не забыл. Маркиз Сент-Обин предложил мне ложу в опере на сегодняшний вечер. Четыре кресла, если кто-нибудь захочет пойти. Кажется, дают «Волшебную флейту».
Эндрю фыркнул:
— Могу понять, почему Сент сам не захотел, но неужели ты пойдешь в оперу?
— Ты проиграл пари или что-то еще? — поинтересовался Брэдшо.
Черт бы побрал Брэдшо за упоминание о пари в присутствии Джорджианы!
— Давайте проголосуем, если хотите.
Как он и ожидал, Брэдшо и Эндрю подняли руки, а за ними и Милли с Эдвиной.
Джорджиана не подняла руки, хотя он знал, что она любит оперу. Но она была не единственной, кто умел играть в эту игру.
— Хорошо, вас четверо. Только не ведите себя слишком прилично, а то испортите мне репутацию.
— Разве вы не пойдете? — спросила Джорджиана.
По ее глазам было видно, что она начинает что-то понимать.
Он поднял бровь, радуясь, что перехитрил ее.
— Я? В оперу?
— Но Милли нужна по…
— Мы с Эндрю справимся, — заверил благодушно Брэдшо. — Мы можем привязать ее вместе с креслом позади кареты.
— О Боже! — рассмеялась Милли, когда они добрались до поворота к дому. — Вы, мальчики, убьете меня.
Щеки Милли порозовели, светло-карие глаза блестели. Она уже давно так хорошо не выглядела, и Тристан не мог сдержать улыбки, когда перед входом в дом они с Брэдшо вынули ее из кресла и отнесли в комнату, где завтракали. Эндрю и лакей внесли кресло. Это кресло на колесах оказалось чертовски хорошей идеей, и по одной только этой причине он был рад, что Джорджиана гостила у них.
Дамы удалились в гостиную, а Тристан направился в свой кабинет. Он ненавидел заниматься счетами, но в его шатком положении приходилось вникать во все дела, связанные с деньгами. Покупка пони для Эдварда и возмещение стоимости кресла-каталки в сумме составили его месячный доход, а сегодня было только седьмое число.
Продажа шерсти помогла бы ему, но
Он оказался настолько глуп, что предложил место в своей конюшне для лошади Джорджианы. Он уже платил за корм для пони Эдварда в придачу к четырем упряжным лошадям и двум верховым, своей и брата. Игривая арабская лошадь будет есть вдвое больше, чем маленький Грозовое Облако. «Черт», — проворчал он, вписывая сумму в раздел расходов.
Такое затруднительное финансовое положение и заставило его в конце концов прислушаться к тетушкам, которые посоветовали ему найти богатую невесту, охотящуюся за титулом. Поэтому он ухаживал за Амелией Джонс вопреки страстному желанию сбежать от нее подальше.
Тристан поднялся из-за стола и нахмурился. Вот уже несколько дней он почти не разговаривал с Амелией, а последний раз лишь сообщил ей, что ни при каких обстоятельствах не придет слушать ее пение. Ему надо проявлять больше внимания, не то какой-нибудь оголодавший граф уведет ее у него из-под носа, и ему опять придется начинать весь процесс ухаживания за какой-нибудь другой, еще более жеманной девицей с самого начала.
В дверь негромко постучал Докинз.
— Почта, милорд, — сказал он, подавая серебряный поднос с письмами.
Как обычно, много писем от школьных друзей Эндрю, еженедельный доклад управляющего из Дэр-Парка, такой же от Томлина из Дрюсберн-Эбби. Всего два счета, получение которых он, слава Богу, предусмотрел, и надушенное письмо для Джорджианы.
«Это не духи, — решил он, еще более старательно вдыхая аромат. — Мужской одеколон».
Какого сорта денди пошлет надушенное письмо? Он перевернул письмо, чихнув от сильного запаха одеколона, но на конверте не было обратного адреса. Тристана не удивило, что ее знакомый прислал письмо в Карроу-эй-Хаус.
Уже к вечеру следующего дня весь высший свет знал, сколько платьев она привезла с собой и что ела на завтрак. Но он не предполагал, что будет иметь дело с письмами ее поклонников.
— Докинз!
Дворецкий, явно ожидавший, что его позовут, просунул в дверь голову.
— Передай, пожалуйста, Эндрю и леди Джорджиане, что для них есть письма.
— Передам, милорд.
Первым прискакал Эндрю и, схватив письма, исчез. Через несколько минут появилась Джорджиана. Когда она вошла, Тристан поднял голову от счетов, на которых не мог сосредоточиться, стараясь угадать, кто, черт бы его побрал, прислал ей письмо.
Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы она заметила его интерес, и он кончиком карандаша подтолкнул к ней благоухающее послание и продолжал писать свои цифры. Но, когда она направилась к двери, он поднял голову.
— От кого? — спросил он, стараясь казаться равнодушным к тому, было ли письмо от ее брата или от американского президента.
— Не знаю, — улыбнулась она.
— Так вскройте его.
— Я так и сделаю, — сказала она и вышла.
— Проклятие, — проворчал он и стер нацарапанные им в книге каракули.