Неугасимое пламя
Шрифт:
— Давай потанцуем.
Морган повиновался и одним глотком проглотил оставшийся в его рюмке коньяк, приятным огнем пробежавший по его венам. Он приблизился к Ребекке и заключил ее в объятия.
Они закружились по дубовому паркету в такт музыке. Голова Ребекки опустилась на грудь Моргана, одна рука обвилась вокруг его шеи, другая покоилась в его руке.
Ребекка вдыхала аромат его горячего тела, запах мужчины, смешанный с благоуханием одеколона, возбуждающий и покоряющий, такой же, как и сам Морган. Она чувствовала, что стремительно падает в любовную бездну.
Независимо
Прикосновение ее руки заставило Моргана глубоко вздохнуть. Он с трепетом ждал дальнейшего. Ребекка расстегнула остальные пуговицы его рубашки и распахнула ее, обнажив его мощную грудь.
Морган крепко обхватил ее обеими руками и изо всех сил прижал к себе, заставив ее почувствовать, сколь велико его возбуждение.
Движения их замедлились, и через несколько минут они замерли в неподвижности.
— Оставайся у меня, — голос Моргана выдавал снедавшее его пламя.
— Хорошо, — без колебаний ответила Ребекка.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Долгожданный момент настал. Морган осознал важность своего вопроса и значимость ее ответа. Фантазия воплощалась в реальность, сбывались его безумные надежды и сладкие мечты.
Он поцеловал ее. На сей раз он не спешил. Поцелуй был глубоким, губы Моргана превратили огонь, бегущий по ее жилам, в бушующее пламя, а жадный язык ласкал и дразнил ее, требуя ответной ласки.
И он получил ее. Чем более крепкими и страстными становились поцелуи, тем сильнее кружилась голова Ребекки. И, отвечая на поцелуи Моргана, она ощутила, как сладкая волна подхватила ее и уносит куда-то.
Ребекка оторвала губы от его губ, чтобы перевести дыхание, голова ее откинулась назад, и Морган получил возможность осыпать поцелуями ее шею, ее трепещущее горло, в то время как руки Ребекки скользили по его широкой груди. Ребекка стянула с него рубашку, вытащив ее из-под пояса, и теперь рубашку удерживали лишь золотые запонки на запястьях. Ребекка расстегнула одну из них, уронив ее на пол, высвободила его крепкую руку и прижалась к ней губами. То же самое она проделала со второй рукой и замерла, глядя на его обнаженную широкую грудь. Она судорожно облизала пересохшие губы.
Морган поймал ее ладонь и прижал к груди, так, что Ребекка ощущала глухие удары его сердца. Она гладила его кожу, и ее жар наполнял теплом ее собственное тело. Кончиком мизинца она принялась трогать его соски, легонько царапать их ногтем, и с каждым ее прикосновением огонь, сжигавший Моргана, становился все неистовей. Ни одна женщина не возбуждала его так, как эта. Ребекка гладила его плечи, а ее губы и язык следовали за руками, с удовольствием ощущая легкую дрожь, пробегавшую по его коже. Эта ответная реакция на ее ласки доставляла ей несказанную радость: она понимала, что в состоянии вознаградить его за удовольствие, которое сама получала от его прикосновений. Погрузив пальцы обеих рук в его густые волосы, она снова прижалась губами к его губам.
Морган
Ребекка издала стон, когда они наконец оторвались друг от друга.
Морган не намеревался овладевать ею прямо здесь, на полу. По крайней мере, не сейчас. Может быть, когда-нибудь в другой раз. А сейчас он не должен торопиться, не должен терять контроля над собой. Сейчас ему следует быть внимательным и нежным, показать ей все, на что он способен в любви.
— Пойдем наверх, — пробормотал он сдавленным шепотом, крепко сжав ее руку.
Он коснулся стены, и лестница осветилась. На лестничной площадке Ребекка увидела украшенное витражом окно. Яркие сочные краски какого-то сада — вероятно, райского.
Морган вел ее наверх, мимо витража, в одну из больших спален. Он распахнул дверь, предлагая ей войти. Высокий торшер наполнял комнату мягким светом. Значительную часть комнаты занимала массивная кровать.
При виде картины на противоположной стене у Ребекки перехватило дыхание. Это была та самая вещь, которую Мэтью получил от Рэчел на Рождество сто тридцать лет тому назад.
«Знамение?» — спросила она себя.
«Знамение того, — решила она, — что мы с Морганом воплотили возможность, которой так и не было дано Мэтью и Рэчел».
— Сними платье, — приказал Морган, и его повелительный тон был смягчен ласкающим ухо акцентом уроженца Луизианы.
Ребекка глубоко вздохнула и повиновалась, но, вместо того чтобы быстро стянуть его через голову, она медлила, постепенно поднимая платье по сантиметру.
Морган уселся в широкое, обитое темно-красным бархатом кресло и жадным взглядом следил за ее медленными дразнящими движениями. Она выставила на его обозрение стройные бедра и продолжала тянуть платье вверх, так что через мгновение показались черные подвязки, державшие чулки. Еще несколько сантиметров — и взору Моргана представились черные шелковые трусики.
Дыхание Моргана стало прерывистым, он взглянул на Ребекку и понял, что все это доставляет ей огромное удовольствие. На ее губах играла лукавая улыбка.
Она наконец стянула с себя платье и бросила его в сторону Моргана.
Морган на лету поймал платье и, улыбаясь, поднес к лицу материю, хранящую аромат ее тела. Вдохнув этот сладостный запах, он повесил платье на спинку кресла.
Теперь на Ребекке было только нижнее белье и туфли на высоких каблуках. Она замерла, ожидая продолжения этой захватывающей любовной игры.
— Поди сюда, Бекка.
Она облизнула губы и вздернула подбородок. Чувствуя себя необыкновенно могущественной и странно свободной, Ребекка пересекла разделявшее их пространство и остановилась перед его креслом. Теперь она ясно видела, что она сделала с Морганом. Его глаза пылали голодным огнем, грудь бурно вздымалась, и, опустив взгляд, она увидела, что плотная ткань брюк не может скрыть его возбуждения.
Морган подвинулся и освободил часть сиденья рядом с собой.
— Поставь сюда ногу, — произнес он громким шепотом.