Неугасимый огонь

Бирн Биверли

– Что у тебя болит? – спросил Пабло Карлоса.

– Ничего у меня не болит, – хмуро ответил цыган, отводя глаза в сторону от своего патрона. Пабло наклонился вперед, чтобы прикурить свою огромную сигару от пламени свечи, стоящей на столе.

– Слава Богу, что рана не загноилась. – Пабло был рад, что Карлос начал поправляться.

– Рана зажила, так говорит доктор.

– Да, он и мне говорил. И еще о том, что твое выздоровление – истинное чудо. Он считает необходимым для себя поучиться у тебя цыганской магии для того чтобы отточить свое собственное мастерство лекаря.

Карлос только покачал головой.

– Нет, не надо.

Я тоже так думаю, – согласился с ним Пабло и продолжал, – но ведь среди вас есть женщины, которые варят всякие снадобья и знают, как ими лечить, не так ли? А загонщик утверждает, что ни одной цыганки здесь и в помине не было.

– Загонщик обращается со мной так, будто я в тюрьме, – голос Карлоса был безжизненным.

Пабло пожал плечами.

– Я велел ему присмотреть за тобой. Но он не смог удержать тебя от похода в Севилью? Разве не так?

Карлос поднял глаза на своего покровителя.

– Как вы об этом узнали? Ведь никому не было известно, что я туда ходил.

– Давай с самого начала установим взаимопонимание, молодой человек, – Пабло стряхнул пепел сигары в медный таз, стоявший на полу возле ног. – Есть достаточно глаз, чтобы следить за тем, что меня интересует. В данном случае меня интересуешь ты. На ранчо ты уже четырнадцать недель. Двенадцать из них за тобой нужен был постоянный уход – ты находился между смертью и жизнью. О еде, питье и постели я уже не говорю. Конечно, это не свобода, к которой ты привык, но о ней сейчас и речи не может быть.

– Я не просил вас платить за еду и уход за мной, – Карлос вскинул голову и глаза его ожили.

– Не просил, – согласился Пабло. – Но то, что я увидел там, в загоне: твою смелость, ловкость, расчетливость и то наслаждение, которое я испытал, обязало меня сделать все это. Пойми меня правильно. Дело не в деньгах – они для меня ничего не значат. Дело в том, что я собираюсь сделать из тебя самого великого матадора, которого когда-либо знала Испания. Ты этого хочешь?

Карлос не отвечал. Еще вчера он, не раздумывая, согласился бы. Его думы, с тех пор как он пришел в себя, только об этом и были. Мысль о том, что они с Софьей должны быть вместе, а это становилось возможным лишь при участии и готовности Пабло Луиса помочь ему стать матадором – именно эта мечта была для него самым лучшим лекарством. Карлос полностью отдался новому чувству надежды и оно его захватило всего. Теперь же он понимал – все было не более чем ловушка.

– Я жду ответа, – требовал Пабло.

– Я не знаю, – признался Карлос.

Сейчас он хотел как следует рассмотреть этого, Бог весть откуда взявшегося человека и вызвавшегося быть его покровителем и меценатом. Как всегда дон Пабло был одет во все черное, но на этот раз на нем отсутствовало сомбреро. Его лицо было худощавым, а маленькие черные глаза сидели так глубоко, что их затенял мощный лоб. В общем, красивый мужчина, если бы не горб, похожий на какую-то непонятную поклажу на спине. И никакие деньги на свете не могли освободить его от этой ноши – он был обречен никогда с нею не расставаться.

– А что даст мне то, что я стану матадором? – вопрос цыгана звучал требовательно.

Пабло в недоумении уставился на него. Если человек не в состоянии дать ответ на вопрос, являющий собой суть его жизни, его внутреннего содержания, то вряд ли его ждет судьба матадора. Но в Карлоса дон Пабло почему-то сразу поверил.

– Расскажи мне, что побудило тебя приехать сюда и, как безумного,

перепрыгнуть через забор загона? Что-нибудь изменилось сейчас? Или улетучилась твоя храбрость после того, как бык пропорол рогами тебе грудь.

– Никуда моя храбрость не улетучилась.

– И мне тоже так кажется. Сюда ты явился на поиски чего-то. Теперь ты ничего не ищешь. А почему? Что изменилось? С кем ты встречался в Севилье? – Он нагнулся к Карлосу и его плащ раскрылся. Юноша увидел нечто отдаленно напоминающее руку.

– Может быть, это была женщина? – допрашивал его Пабло.

– Нет, один старый приятель, – Карлос опять помрачнел.

На столе стоял кувшин с вином и два кубка. Молодой цыган не стал наливать вино в кубок, а взял кувшин и сделал изрядный глоток вина прямо из него. Он не мог объяснить этому человеку своего состояния. Сегодня Карлос виделся с Хоселито и тот поведал ему о том, как эта свинья Пако отказался ждать положенных два года до свадьбы. Хоселито рассказал ему и о том, каким жадным оказался Зокали, и что обещанный вожаку выкуп за невесту не давал ему спать по ночам все время до венчания. Софья была замужем уже два месяца. Две недели назад «молодожены» отправились путешествовать и никто понятия не имел, куда лежит их путь. Сейчас Карлос был подавлен и ни о чем, кроме услышанного, думать был не в состоянии. А то, что сжигало его душу, не было светлым и ярким огнем любви, но зловонным тлением злости и ревности. Конечно же, этот дон Пабло не в состоянии понять его. Вряд ли человек, которого так жестоко обидела судьба, мог знать, что такое любовь, да притом цыганская.

Карлос поставил кувшин с вином на стол и тыльной стороной ладони вытер рот.

– Я встречался со старым приятелем, – признался он дону Пабло.

Тот налил себе вина в один из кубков и произнес:

– Все-таки следует пить вино, как подобает воспитанному человеку. Если не уважаешь себя и других, то хотя бы к вину прояви почтение… И твой старый приятель убедил тебя в том, что с быками ты сражаться не должен? – после секундной паузы продолжил Пабло.

Карлос сидел за столом понурив голову. Он понял, что вести себя по-хамски ему никто не позволил и кому какое дело до того, что у него на душе. В своих бедах, огорчениях, несостоявшейся любви винить некого.

– О боях с быками мы вообще не говорили, – опустив глаза пробормотал растерянно Карлос.

– Хорошо, пусть так. Но тема вашего разговора явно не улучшила твоего настроения. – Пабло встал и взял сомбреро, висевшее на вбитом в стену крючке.

– Ладно У меня нет больше времени на тебя. Я скажу загонщику, что ты завтра уходишь. – Пабло встал из-за стола и направился к выходу. Но как только он собрался закрыть за собой дверь, то услышал слова:

– Дон Пабло, не уходите. Я решил. Если вы мне поможете, я стану тореро.

Пабло ответил не сразу и далее не повернулся в его сторону.

– Ты уверен?

– Да уверен.

У юноши иного выхода не было. Но не это стало главным в принятом им решении. На него вдруг нахлынули чувства и воспоминания: загон, разъяренный бык и щемящий, тревожный холодок в сердце, когда на него, пригнув страшную морду к земле, неслось мощное животное… Страшный удар в грудь Карлоса внезапно озарил. Он понял, что все сказанное о нем в таборе было не что иное, как ложь. Он никогда не был трусом и был счастлив осознать это в себе. Ему страстно захотелось опять в загон, к быкам, еще раз пережить это чувство…