Неугомонный эльф
Шрифт:
— Тара! Ты как? В порядке? — Карадор тем временем хлопотал над девушкой, помогая ей принять вертикальное положение. — Больно ушиблась? Руки-ноги чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит? Сколько пальцев я показываю?
— Средний… — процедила Тара, опираясь на его локоть.
— Нет, ты не говори какой, а скажи — сколько?
— А у тебя несколько средних пальцев? Везет…
— В каком смысле?
— В таком, — проскрипел Фрозинтар, не спеша спускаясь вслед за рухнувшим дохлым морлом, — что она имеет полное право его тебе сломать за такие жесты.
На плече драур нес, как овечью тушу, Льора и, спустившись, поставил юношу
— Ух ты! — отпустив Тару, Карадор обошел тушу со всех сторон и по-хозяйски немного попинал ее ногами. — Здоровенная зверюга! Страшно было?
— Ага. — Льор торопливо кутался в одеяло. — Я там наверху чуть не замерз. Хотел крикнуть, чтобы мне принесли чего-нибудь укрыться…
— Ну и чего молчал? — пожал плечами Фрозинтар. — Орал бы громче — не пришлось бы до утра там торчать!
Юноша бросил на драура двусмысленный взгляд, но оставил реплику без комментария.
— В общем, он вдруг в воздухе перед скалой возник, как будто наколдовал кто-то, — продолжил он свой рассказ. — Я как раз только задремал, вдруг чувствую — это! Открываю глаза — он. Ну я заорал… Тут вы прибежали, учитель!
— И задушил тварь голыми руками, — со знанием дела подхватил Карадор, изучая помятую шею монстра. — Следствием установлено, что смерть трупа наступила в результате удушения. И как ты его душил, Фрося? Он же воняет! Прямо смердит!
Фрозинтар пожал плечами — запах как запах, ничуть не хуже любого другого. Но вот остальные, как один, морщили носы и принюхивались. Ароматы от зверя исходили кошмарные.
— Так, вы тут все приберите, — распорядился Карадор, — а я за хворостом.
— Зачем?
— Завтрак приготовим. — Неугомонный эльф уже сделал несколько шагов прочь. — Это же такое приключе… э-э, вы чего?
Тара и Асатор, не сговариваясь, сделали шаг к нему, и Карадор понял, что, возможно, его сейчас будут бить.
Глава 9
Инцидент удалось замять — Фейлинор соврал всем, что Видящая демонстрировала ему особое заклинание, разработанное специально для праздника, чтобы устроить световое представление, но немного ошиблась в расчетах. Сама волшебница горячо поддерживала эту версию, но не пыталась разобраться, что же такое на самом деле приключилось в соборе. И она, и Наместник Серебряный догадывались, что дело тут в «сочинении» леди Фейнирель, но никак не могли понять, что же произошло такого, из-за чего вымысел внезапно чуть было не стал реальностью.
Но отменять праздник было уже поздно — благородные леди сшили себе наряды, лорды готовились к турниру, егеря доложили, что в северных лесах видели уникорнов [18] и скальных туров. К тому же сразу две повозки бродячих артистов накануне появились вблизи поместья-столицы. Не станешь же выгонять актеров за порог?
Фея на удивление спокойно восприняла известие
18
Уникорн — дальний родственник единорога. Отличается массивным телосложением, отсутствием гривы и злобным нравом. Плотояден.
Сам Наместник тоже ждал. Асатор уехал, и от рыцаря не было никаких вестей. Где он? Что с ним? Добрался ли он до Аметистового Острова? Нашел ли спутника Карадора Шутника?
День праздника начался с музыки. Усиленная магией, мелодия лилась повсюду. Она наполняла воздух, словно аромат цветов, — нежная, светлая, чистая. От ее звуков на лицах сами собой расцветали улыбки, и лорд Фейлинор, едва дождавшись, когда его облачат в церемониальные одежды, поспешил в покои сестры. В конце концов, столь пышно День Начала Лета отмечался из-за нее.
В комнатах леди Фейнирель весело щебетали девушки, на цыпочках порхали туда-сюда альфары и малютки-элле. Сама леди стояла в центре комнаты, ожидая, пока к ее платью прикрепят украшения. Увидев брата, она радостно вскрикнула и бросилась ему на шею.
— Госпожа! Госпожа, будьте осторожнее! — запричитали служанки. — Не помните платье!
Фейлинор подхватил сестру в объятия и закружил.
— Ты превосходно выглядишь, сестричка! — воскликнул он, поставив ее на пол и рассматривая на расстоянии вытянутых рук. — Это платье тебе так к лицу…
Малютки-элле, ворча, тут же окружили брата и сестру и стали прикалывать к подолу серебряное кружево. Широкая лента слабо шуршала и позвякивала.
— Не надо! Что вы! — отбивалась девушка.
— Не мешай им. — Брат удержал сестру за руки. — Тебе так идет! Ты такая красивая…
— Ах, Фей! — В сердцах она притопнула ногой. — Для чего мне эта красота?
— Чтобы все видели — у меня самая красивая сестра в мире! И я ее очень люблю!
— Больше всех на свете?
— Больше всех на свете! — подтвердил молодой Наместник так пылко, что несколько фрейлин тут же загрустили.
— Ты просто еще не встретил ту единственную, которая…
— И не встречу. Потому что есть ты — та самая единственная и неповторимая. Дороже тебя у меня никого нет!
К неудовольствию служанок, брат нежно обнял сестру, мешая им украшать ее наряд.
Слова Фейлинора о том, что дороже сестры у него никого не было, являлись правдой. У его родителей не было братьев и сестер. У них вообще не было близких родственников. Наместник Фарадар Надменный обожал жену и внушил сыну эту слепую любовь. И когда леди Наместница внезапно слегла, оба сильно переживали и опасались за ее жизнь — ведь под сердцем она носила второго ребенка. Лорд Фарадар и его жена решились на рождение еще одного дитя вопреки всем предсказаниям целителей и волшебниц, которые категорически не дозволяли ей рожать. Но оба родителя слишком хорошо знали, что такое одиночество, и не желали обречь единственного сына на такую участь. Пусть хоть Фейлинор не будет одиноким. И мальчик переживал не только близкую потерю матери, но и смерть своего товарища по играм.