Неуклюжая Анна
Шрифт:
Как же ей всё-таки сделать подарок родителям? Руди легко сумеет заработать денег, он сам сказал. Гретхен вяжет не хуже мамы. Близнецы, нечего и сомневаться, что-нибудь придумают.
"У них уж точно всё в порядке с воображением", — решила Анна.
Ей одной нечего и пытаться.
Гретхен, которая всё время наблюдала за сестрой, внезапно воскликнула:
— Не беспокойся, Анна. Я свяжу какую-нибудь вещицу вроде как от тебя. Если прямо сейчас начну, времени наверняка хватит на все.
Анна
— Не будь дурочкой, Гретель, никто от неё подарков ждать не будет, если мы их сами делаем. Это нам надо постараться, чтобы подарки были замечательными.
Франкфуртская Анна Зольтен сразу бы подумала, что Руди прав, и сдалась, даже не попробовав. Но здесь была другая Анна. Куда смелее, немножко старше и к тому же чуть более умелая. Теперь ей даже иногда удавалось отыскать ушко в иголке. Анна шагнула в комнату. Она всё ещё молчала, но не переставала напряжённо думать.
Может, нарисовать что-нибудь. Мисс Уильямс нравятся её рисунки. Можно сделать такую книжку.
Но Руди рисует лошадей, мчащихся по странице, словно живые, Фрида часто сидит и набрасывает портреты мамы, занятой глажкой, или папы, читающего книгу, и всякий сразу может сказать, кто они такие и чем занимаются.
"Никаких рисунков", — решила Анна.
— До чего же ты злой, Руди, — вспыхнула Гретхен. — Конечно, Анне хочется сделать подарок родителям, а мне не трудно ещё что-нибудь связать. Если это от Анны, можно сделать попроще.
Последние слова были больнее всего. Мысли девочки разбежались, лицо окаменело. Глаза за толстыми стёклами очков вспыхнули гневом и обидой. Они ещё увидят, она им всем покажет!
— Я сама займусь своим подарком, покорно вас благодарю, леди Гретхен, — слова вылетали, как маленькие стрелы. — Мне вовсе не нужно твое дурацкое вязанье. Его все хвалят, только чтобы не обижать тебя. Всем известно, сколько там ошибок.
И прежде, чем кто-нибудь успел вставить хоть слово и напомнить ей, что она младшая, Dummkopf, [25]Awkward Anna, девочка вылетела из комнаты.
Она помчалась вверх по лестнице, не желая больше слушать их разговоры, но тут до неё донёсся голос Руди.
— Говорил я тебе, Гретхен, — с издёвкой произнес он. — Анне помогать — всё равно, что кусачую собаку гладить.
Гретхен молчала. Анна замерла в ожидании ответа сестры. Та не произнесла ни слова.
Анне вдруг страшно захотелось взять назад слова про ошибки в вязании, но дело было сделано. К тому же сестра это заслужила.
"Если от Анны, можно сделать попроще".
И что Гретхен так о себе воображает?
Поднявшись наверх, Анна завернула в ванную, чтобы посмотреться в зеркало. Дело не в том, как она выглядит. Ясное дело, лицо
— Смогу я смастерить подарок? — спрашивала она девочку в зеркале. — Смогу заработать денег? Много денег!
Если мечтать, так уж о чём-нибудь большом.
Но у девочки в зеркале не было никаких идей, точь-в-точь как у Анны. Она пожала плечами, скорчила самой себе рожу и отвернулась.
"Папа сможет помочь", — пришло в голову Анне.
Нет-нет, подарок должен быть секретом, сюрпризом. Нечестно идти за помощью к папе.
Анна пошла в свой альков и легла на кровать. Она даже не пыталась больше ничего придумывать, просто продолжала надеяться. Может, какое чудо произойдёт.
Три месяца назад она бы даже и не надеялась.
Внизу хлопнула дверь, вернулись папа с мамой. Младшая из Зольтенов вскочила и пошла вниз. Гретхен сунула в духовку мясной пирог, благоухание разносилось по всему дому.
Мама тоже почувствовала запах и, ещё не сняв пальто, обняла Гретхен.
— Ты сегодня моя самая дорогая детка, Гретель. На улице так холодно. Горячий пирог — именно это нам всем и нужно.
Анна проголодалась, пирог был ужасно вкусный, хотя мяса в нем было не слишком много. Но порцию свою она никак доесть не могла.
— Что с тобой, ты не заболела, Liebling? — мама, когда беспокоилась, всегда забывалась и говорила по-немецки.
Анна, не поднимая головы, буркнула:
— Я в порядке.
— Посмотри, боюсь, она больна, Эрнст? — не успокаивалась мама.
Гретхен с тревогой посмотрела на сестру. Может, это всё из-за подарков?
— Оставь её в покое, Клара, — небрежным тоном сказал папа. — Она просто старается сберечь место для сладкого, правда, Анна?
Анна наклонилась, чтобы скрыть лицо, и пробормотала в ответ:
— Да, папа, конечно, папа.
Теперь надо было доедать десерт. На сладкое были Аннины любимые красные яблоки. Анна жевала и глотала, жевала и глотала. Яблоко казалось ей совершенно безвкусным.
Как только можно было выйти из-за стола, она поднялась наверх и легла в постель.
— Анна, ты что, уже спишь? — мама сунула голову за тщательно задёрнутую занавеску.
Анна лежала не двигаясь, крепко зажмурив глаза, и старалась дышать спокойно и ровно. Наконец мама на цыпочках ушла.
Тогда Анна открыла глаза и снова принялась думать. Пусть её слова, так гордо брошенные остальным, обернутся правдой.
Она всё думала и думала. Должно же быть что-то. Обязано.
Однако входя в класс на следующее утро и плюхаясь за парту, Анна Зольтен знала — ничего-то она не придумала.