Неукротимая Джо
Шрифт:
— Ладно. Сейчас я посмотрю на дом, с вашего позволения, разумеется, а потом мы чего-нибудь выпьем. У тебя есть сок, Солнышко?
— У меня есть лимонад. Сама сделала.
— О, в наших рядах повариха. Гвидо, ты уж разумеется, пробовал?
— Нет, синьор Франко, ни разу. Я лучше пошел бы…
— Нет уж. Мастеру первый бокал. Джованна! Мужчины жаждут. Наливай.
Она вынесла три высоких бокала с душистым напитком. Мужчины сделали по глотку, потом Гвидо с восхищением
— Это лучший лимонад в моей жизни. Синьор Франко, скажите?
— Да. Гвидо прав. Как ты этого добилась? — Джованна с подозрением посмотрела на обоих.
Никто из них не смеялся.
— Вы что, издеваетесь? Это обычный лимонад. Лимонный сок, вода и сахар. Капля рома. Даже умалишенный сможет…
Гвидо и Франко переглянулись.
— Она не понимает, что сделала, Гвидо, Понятия не имеет, что только одна хозяйка из сотни способна приготовить сносный лимонад, одна из тысячи — хороший, а одна из миллиона — вот такой, превосходный.
— Да уж!
Джованна отошла подальше — на всякий случай, вдруг они будут буйные — и робко предложила попробовать еще и салат с холодным мясом. Мужчины радостно согласились.
После недолгой паузы граф Аверсано протянул:
— Должен заметить, что с голоду ты не умрешь. На худой конец тебя возьмут шеф-поваром. А горячее?
— Гвидо только сегодня закончил печь, так что я…
— Секундочку, а электрическая плита?
— У меня нет электричества.
— Что значит нет? Я же сказал секретарше позвонить в магистратуру.
Если это та же секретарша, которая не передала, что Джованна звонила из Штатов, то неудивительно.
— Франко, не злись, я прекрасно обхожусь без электричества. Тут полно свечей, ночи теплые, синьора Баллиоли откармливает меня, словно королевскую пулярку, а теперь, с печью Гвидо…
— Нет, синьор граф прав. Надо им сказать, а то они до Рождества с места не двинутся! А тебе надо скорее. То есть вам… синьорина Джованна.
Гвидо она в свои планы относительно дома посвятила, чтобы он помог ей с перепланировкой, а теперь это грозило ей разоблачением, поэтому Джованна поспешно сменила тему.
— Не происходит ровным счетом ничего такого, что стоило бы нервов и особого вмешательства синьора Франко. Я отлично живу в этом доме, а ты и твои друзья отлично его ремонтируете. Все со временем решится.
— Ладно. Лимонад и салат шикарные. Надо рассказать маме, она собирает рецепты.
Франко с некоторым неудовольствием поинтересовался у Джо:
— Значит, мой повар тебе не нужен, так что ли?
— Нет, что ты! Еще как нужен, спасибо, что предложил.
Стальные глаза обежали кухню. Франко подобрался, словно тигр перед прыжком. Голос
— Сколько зеркал. Пространства стало больше, или мне кажется из-за них?
— Немного расширили, но в основном зеркала.
— Большая кухня. Для одного — так даже слишком.
— А я люблю простор.
Разговор заходил в опасные края. Гвидо заерзал на стуле и, судя по его виду, мечтал удрать. Франко был невозмутим, словно сфинкс.
— Зеркал так много… Ты уверена, что не собираешься открыть здесь бордель?
— Франко!
— Прости, погорячился. Просто удивлен. Такое ощущение, что в Пикколиньо въезжает целая армия, а не одна маленькая Джованна.
— Я люблю пространство. Если бы ты видел мою комнату в Штатах, ты бы меня понял.
— Я пошел. Пока, Джованна. До свидания, синьор Франко.
— Пока, Гвидо. И еще раз — спасибо за отличную работу.
— Спасибо, Гвидо.
Наступила томительная тишина. Потом Франко коротко ухмыльнулся.
— Я тоже поехал. Там в прихожей лежит телеграмма. Видимо, что-то срочное.
— Я посмотрю.
— Да уж, посмотри. Не забудь.
— Не забуду.
— Джо!
— Да?
— Ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего, кроме спасибо. Твоя помощь бесценна.
Еще пара секунд, и пристальный взгляд Франко Аверсано прожигает кожу грязной обманщицы Джованны Кроу, но она молчит, как боец Сопротивления на допросе.
— Так я поехал?
— До свидания, господин граф.
— Пока, Солнышко. Увидимся.
— Конечно.
Она дождалась, пока не взревет мотор, и опустилась на стул, совершенно вымотанная разговором с Франко. Он ее подозревает, но даже понятия не имеет, как обстоят дела на самом деле.
Теперь телеграмма. Боже, только не неприятности. Этого добра она себе сама наваяет. Телеграмма была краткой и исчерпывающей
«Буду пятницу Пикколиньо Дейрдре».
5
В пятницу с утра Джованна сидела и блаженно улыбалась, глядя на маленький рыжеволосый сгусток энергии, носившийся по кухне, блистающей никелем и белизной полотенец.
Дейрдре О'Райли родилась в Ирландии, получила образование во Франции и Италии, жила — жила везде. Художница и искусствовед, она то учила детишек правильно смешивать краски, то мчалась на раскопки куда-нибудь в Мексику, то понимала, что ей просто необходимо научиться расшивать кожаные кисеты бисером, для чего отправлялась в Северную Америку, одним словом, Дейрдре О'Райли никто и ни за что не дал бы ее шестидесяти пяти лет.