Неукротимая Джо

Джордж Эмили

Семью Аверсано она знала достаточно хорошо и близко благодаря своей подруге Лукреции, но в данный момент являлась гостьей Джованны Кроу. Беспокойной и необыкновенно желанной гостьей.

— Доди, остановись хоть на мгновение, я не могу тебя рассмотреть.

— Котенок, я уже в том возрасте, когда рассматривать меня необязательно и даже вредно. В известный момент надо принимать ислам.

— Зачем?

— Они там носят чадру, очень гуманно по отношению к остальным.

— Перестань кокетничать. Ты осталась девчонкой.

—

Что может быть хуже семидесятилетней девчонки? Только восьмидесятилетняя девчонка. Шучу. Почему у тебя глазки красные? Плакала?

— От радости, Доди. Я по тебе скучала.

— Я по тебе тоже. Зеркала, зеркала. Слишком много света. Значит, туры для начинающих художников и я в качестве рояля в кустах. «А вот совершенно случайно к нам приехала настоящая художница!» Что говорит его сиятельство?

— А почему Франко должен что-то говорить?

— Потому что это Франко.

— Он… ничего пока не знает.

Дейрдре затормозила и уставилась на Джованну с искренним восхищением,

— Ты ничего ему не сказала? Фантастика! И он не догадывается? Так ведь будет скандал. Может, пора?

— Думаешь, так легко все ему сказать…

— Конечно! Гораздо труднее все скрывать. Раз — и выложила все, как есть. Гора с плеч, камень с души.

— Это тебе. А я боюсь.

— Сейчас я заварю себе чай, ты сядешь рядом, все мне расскажешь, и мы вместе придумаем план действий. Из Лондона я привезла упоительный лимонный кекс.

Джованна вздохнула и начала рассказывать.

Дейрдре глубокомысленно кивала и отрезала от кекса все новые куски. Наконец она изрекла:

— Не вижу ничего пугающего в поведении юного Франко. Вы не заключали никакого соглашения, ты ничего не подписывала. Во всяком случае, никаких обязательств.

— Да, но я ознакомилась с обязательствами арендаторов. Там ясно указано, что никакой коммерческой деятельности на территории поместья вестись не должно.

— Ой, прям такая коммерция! Кстати, когда приезжают первые клиенты?

— Скоро. Меньше двух недель осталось. А тут еще новоселье…

— Детка, это же шикарно! Новоселье — это мой любимый праздник. Все радуются, подарки дарят… Вы что, поругались с мальчиком?

— Мальчику скоро сорок, и поругаться с ним осмелится только камикадзе. Нет, мы в хороших отношениях.

— Еще бы! Вы же старинные друзья.

— Да ну! Какая там дружба. Так…

— Не скромничай, малышка. Я-то помню, как Лу беспокоилась за тебя.

Джованна этого как раз не помнила. Вот смех тетки в ту проклятую ночь помнила. Лу прямо изнемогала от хохота и все повторяла: «Значит, перекинул через плечо и унес? Молодец!»

Сточки зрения Джованны, прошлой и нынешней, смешного в той истории не было ничего.

— Доди, это было десять лет назад. Все быльем поросло.

— Ничего себе былье. Он тебе отдал дом, да еще и отстроил его заново, а ты — быльем поросло. Нет, это неспроста, помяни мое слово. У ирландцев на такие вещи нюх.

—

На какие «такие»?

— Ну… всякие. Кого это к нам несет? Первые клиенты?

И рыжая художница метнулась к дверям. Джованна последовала за ней с отчаянно бьющимся сердцем. Она почти наверняка знала, кто это пришел…

Дейрдре присела в шутовском реверансе и заверещала:.

— Ваше сиятельство! Простите меня, дурочку деревенскую. Не нанесла вам первый визит, забылась. Если только вы будете великодушны, синьор граф…

Франко ухмыльнулся и подхватил маленькую художницу на руки. Крутанул по прихожей и крепко расцеловал в обе смуглые обветренные щеки.

— Я тебя уже предупреждал, Доди, здесь над всеми издеваюсь только я. Право феодала, знаешь ли. Ты приехала! И я очень этому рад.

— Дай посмотреть на тебя, конкистадор! Смотрите-ка, джинсы и футболка, кроссовки, видавшие виды, а ручонки шершавые, словно у кузнеца. Графы так не выглядят, или я безнадежно устарела?

— Просто ты романтик, Доди. В наши дни графы не чураются любой работы. В частности, я сейчас копался в моторе трактора.

Джованна откашлялась. Доди ангел, но язык у нее без костей. Сейчас она брякнет про туристов, и разразится скандал…

Франко Аверсано выглядел расслабленным и добродушным, но Джованна видела, как холодны его серые глаза. Он не спускал взгляда с Дейрдре.

— Так ты приехала, Доди, Что привело тебя в наши края?

Джованна вскинулась. Она ведь говорила ему, зачем он ее проверяет? Но Доди на мякине не проведешь. Зеленые нахальные глаза уставились на молодого графа едва ли не с презрением, дескать, с кем связался, мальчишка!

— Дела, мой маленький, дела. Преподавательская стезя терниста и извилиста, знаешь ли.

— А поподробнее? Новый проект?

— Да. Но больше не услышишь ни слова. Бумаги еще не подписаны, все может сорваться в один миг. Ты же знаешь, ирландцы суеверны.

— Знаю. Бог с ним. Я рад, что преподавательская стезя привела тебя в наши края.

— Как мама, малыш?

— Ничего. Пытается справиться с тоской.

— Ты, наверное, тоже?

— Потеря была тяжкой, Доди. Отец… и Лукреция. Джованна потеряла тетю, я отца и друга семьи.

Говоря это, Франко взглянул на Джованну, и девушка благодарно и грустно улыбнулась ему в ответ. Она знала, что Франко говорит не из простой вежливости.

Тетя Лу… Ведь именно благодаря ей Джованна живет теперь в Италии. Этот дом пронизан воспоминаниями о ней, и Франко прав: дело не в цвете стен и не в кружевных занавесках. Память о тетке Лукреции сильнее и ярче любой пещи. И тетка Лукреция не умерла, покуда эта память жива…

Джованна задумчиво взглянула на Дейрдре. Да, если она проговорится, будет кошмар. В документе ясно указано: никакой коммерческой деятельности. Будь Джованна одна, еще можно было бы придумать что-нибудь правдоподобное, но если Дейрдре останется в Пикколиньо надолго…