Неукротимая герцогиня
Шрифт:
– Пусть долго живут те, кто услышит эту песню, и пусть все, кто услышал, уронят две слезы. И пусть все, кто услышал, будут счастливы, а тот, кто женат, пусть простится с любовью! – неожиданно раздался мужской голос.
Жанна взглянула на незаметно подошедшего к их компании молодого человека и впервые в жизни почувствовала, как бешено застучало сердце и тепло охватило ее расслабленной истомой.
– История, которая положена в основу этой прелестной баллады, произошла у нас на острове. Если позволите, дамы и господа, я вам ее расскажу! – продолжил незнакомец.
Несогласных слушать продолжение
– Это было во время правления короля Пьетро Первого. Он страстно полюбил и добился взаимности Жанны д'Алеман, вдовы сира Жана де Мовтолифа, сеньора Хулу. Однажды король отправился, как и мы, во Францию, а дама Жанна ждала ребенка. Королева Элеонора Арагонская была напугана тем, что у короля может появиться наследник не от нее, а от другой женщины, и решила действовать. Не желая отягощать свою душу грехом убийства, она пригласила Жанну во дворец и, когда та прибыла, приказала ее пытать, чтобы вызвать преждевременные роды. Но эти гнусные меры ни к чему не привели. Тогда королева приставила к Жанне двух служанок, которые, как только она разрешилась от бремени, доставили ребенка во дворец. Больше о нем никто не слышал… Жанну же королева Элеонора велела бросить в подземелье замка Кирении, без пищи и постели, где бедная узница жестоко страдала, медленно умирая от голода и холода.
Король узнал о случившемся и срочно отправил супруге письмо. Он написал, что узнал про все ее злодейства, и посоветовал спешить сделать все худшее, что она может, ибо скоро он вернется домой и тогда воздаст ей по заслугам. Элеонора Арагонская, получив такое предупреждение, испугалась и освободила Жанну из подземелья, но заставила ее уйти в монастырь святой Клары. Когда король Пьетро вернулся, он бросился в монастырь и забрал оттуда свою даму сердца, вознаградив ее за страдания крупной суммой денег.
Преданный королю домоуправитель Джованни Висконти изобличил королеву Элеонору, помимо прочих ее злодеяний, еще и в супружеской неверности. Желая быть справедливым и не по гневу, а по делам покарать Элеонору Арагонскую, король собрал высокий суд баронов. Но трусливые бароны, зная, что королева из знатного каталонского рода и что ее родственники мстительны и беспощадны, испугались нашествия испанцев и предпочли осудить на смерть невинного до – моуправителя. Честный Джованни Висконти за преданность королю был уморен голодом в тюрьме Буф-фавенто, а король Пьетро проникся неистребимой, ненавистью к своим подлым вассалам и принялся всячески их преследовать, почему и сложил вскоре голову.
Увы, в жизни зло не удалось покарать, как оно того заслуживало… Вот не менее печальная история, господа и дамы! – закончил незнакомец.
– Позвольте вам представить Марина Фальера! – отрекомендовал посол столь эффектно подавшего себя молодого человека. – Он сын Марко Фальера, крупного кипрского землевладельца, принадлежащего к лучшим венецианским фамилиям. А его дед, Марин Фальер, гордость и слава Кипра, его лучший поэт! Он скончался двенадцать лет назад.
– О! Так вот почему вы так образованны и сведущи в литературе! – пискляво возмутилась дама без морали, всем своим видом давая понять, что при таком дедушке, она бы еще и не то рассказала.
Во время повествования Жанна, оцепенев, смотрела на красивое
«Боже, как он прекрасен!» – колоколом звенело в голове Жанны, и она заворожено впитывала его голос, жесты, улыбку…
Но восклицание плаксивой особы вывело ее из блаженного состояния и Жанна с печальным видом, но решительно двинулась к киприоту.
– Вы познакомите нас, дорогой господин Фальер, с произведениями вашего деда? – произнесла она и вопросительно подняла на него прекрасные, подернутые дымкой грусти глаза, весь вечер до того задумчиво опущенные.
– О, донна миа! – внезапно воскликнул восхищенный Фальер. – Да вы вживую сошедшая с полотна «Мадонна с гранатами», которую я видел в мастерской Сандро Боттичелли!
– А кто этот Боттичелли? – недовольно скривила губки плаксивая дама. – Никогда о таком не слышала… Это у вас, на Кипре?
– Нет, сеньора! – Неприкрытая жалость к отсталости дамы прозвучала в словах Фальера. – Сандро Боттичелли – искуснейший художник Флоренции и мой хороший приятель. Он расписывал виллы герцогов Лоренцо и Джулиано, для лучших домов Флоренции написал прелестные тондо [24] , а в доме мессира Джованни Веспуччи, что живет на виа деи Серви, он выполнил картины в ореховых рамках в виде бордюра и шпалер.
– Обнаженных женщин он ловко рисует! – усмехнувшись, подтвердил посол. – И вы уж простите меня, старика, но личиками они немного напоминают прелестную даму Жанну, будто и вправду с нее писаны. Хотя болтают, что натурщицей была любимица герцога Джулиано. Но кто поймет этих художников – их души бродят по всему свету в поисках прекрасного! – Он галантно склонился над ручкой Жанны.
24
Тондо – круглая картина.
Я видел две его картинки в Кастелло, на вилле герцога Козимо, на которых он под видом новомодных языческих богинь изобразил нежных прелестниц Флоренции. Чудное зрелище!
– А это тондо, где Мадонна окружена ангелами, Сандро пишет для Палаццо Веккьо. Говорят, оно будет украшать зал для аудиенций… – объяснил Фальер и добавил, обращаясь к Жанне: – Но, Боже, какое поразительное сходство с вами, госпожа Жанна! Скажите, вы давно покинули Флоренцию?
– Я никогда не была в Итальянских землях, хотя, конечно, и горю желанием их увидеть. – несколько удивилась Жанна. – А почему вы так решили?
– Но у вас платье точно такого фасона, какой недавно стали носить модницы Флоренции. В других местах он еще не так распространен. – растерялся Фальер.
Глаза Жанны полыхнули. Теперь три козыря в игре завязывания знакомств были у нее на руках: шикарное модное платье, интригующая внешность и, наконец, козырной туз – родовая гордость, Буйный Гюго, который, возможно, при жизни и причинял окружающим массу неудобств, но зато после смерти стал просто незаменим в примерах, упоминаниях и ссылках на славное прошлое семейства де Монпеза.