Неукротимая герцогиня
Шрифт:
В этот трагический момент на крыше колдуньиного дома дико взвыли коты, повинуясь древнему весеннему инстинкту, пробуждающемуся у них в этом месяце. Вопль котов и развязал запутанную ситуацию.
Отряд борцов с чарами кинулся врассыпную, оставив недоумевающему клиенту Мефрэ (он пришел за средством для ращения волос) только запах чеснока и ожерелье из мелких камешков, развязавшееся и свалившееся с шеи Ришара.
Под покровом темноты три жалкие тени осторожно пробрались по неосвещенному двору Аквитанского отеля и шмыгнули в комнату камеристок. Там
Жаккетта с наслаждением стянула чуть не придушивший ее во время бега крест и рухнула на кровать.
– Весь подол в угле. – мрачно подытожила она приключение. – Хорошо, платье старое. Пойду воды принесу, чтобы сполоснуться, да молока – чеснок перебить. Веревку жалко, там ведь осталась. Надо завтра забрать.
Она вышла.
Заробевший в девичьей комнате Ришар осторожно присел на старенькое, но очень приличное кресло (выделенное как – то раздобрившейся Жанной) и растерянно чесал в затылке. Аньес же застыла у стола, невидящими глазами глядя на кучу сложенных на столешнице крестов.
Жаккетта вернулась с ведром воды и кувшином молока. На звук открывающейся двери Аньес обернулась. Обвела комнату расширенными глазами и с холодной убежденной тоской сообщила:
– Все ясно! Эта тварь заколдовала Большого Пьера куда сильней, чем мы думали! И он приходит к ней в зверином обличье. Он оборотень!
Кувшин выпал из рук ужаснувшейся Жаккетты.
Новый план спасения Большого Пьера и превращения его из заблудшего оборотня в доброго католика был таким.
– Как только Большой Пьер выйдет со двора, мы пойдем за ним. Когда он превратится в зверя, надо плеснуть на него святой водой и стукнуть по спине крестом – тогда он из оборотня опять превратится в человека!
Своими знаниями по части борьбы с нечистой силой Аньес могла поспорить с коллегией инквизиторов.
Вечером пошел не сильный, но затяжной дождь. В такую погоду уютнее всего сидеть у очага, закутавшись во что – нибудь теплое и пушистое, смотреть на пляшущие язычки огня, слушать монотонное шуршание капель за стеной и шум внезапных порывов ветра, радуясь, что все это там, а ты здесь.
Не обращая никакого внимания на погоду, принаряженный Большой Пьер накинул плащ, надвинул поплотней шляпу с перышком и исчез за воротами.
Следивший за ним весь день Ришар кликнул девушек, и летучий отряд борцов с колдовством кинулся в дождь на охоту за оборотнем.
Большой Пьер не спеша шел по безлюдной улочке, изредка поеживаясь от брошенных в лицо порывом ветра капель, и, если верить его виду со спины, пока ни в кого превращаться не собирался. Он и не подозревал, что за ним на расстоянии нескольких туазов крадутся его лучшие друзья.
Ришар шагал первым, сжимая в руке крест, готовый в любой момент огреть им солдата, и сквозь стиснутые зубы бормотал:
– Уж я его так приложу, что никакая ведьма обратно не превратит!
За ним семенила Аньес, неся склянку со святой водой и амулет против оборотней (и такой имелся в ее обширной
Замыкала шествие Жаккетта. Она очень радовалась, что под плащом у нее теплое платье и два вязанных платка, один на плечах, другой на бедрах, а на ногах шерстяные носки. «Только бы он обращался в кошку или птицу! – в такт шагам думала она. – Только бы не в волка или змею! Только бы в кошку или птицу, а лучше в мышку, на худой конец в крысу!»
– Оборотни превращаются в зверей на кладбище или пустыре. Интересно, где он будет? – спокойно сказала Аньес. Она оставалась самой невозмутимой. Не то надеялась на амулет, не то на силу Ришара.
– Слава Богу, кладбища в той стороне нет! – радостно выдохнула Жаккетта. – А вот пустырь скоро будет. Даже не пустырь, а плешь такая, как раз на задах «Жирной Хавроньи».
– Неужто туда двинет? – Ришар не отрывал взгляда от Большого Пьера. – Точно, свернул. Давайте-ка поднажмем! Под ноги, смотрите, лужи кругом!
Вслед за Большим Пьером они свернули в узенький проулочек, выводящий на зады харчевни.
Жаккетта неправильно назвала плешью небольшое пустое пространство, на которое выходили задние пристройки «Жирной Хавроньи» и соседних с ней домов. На самом деле это было маленькое болотце. Днем здесь обычно паслись и плескались гуси, а сейчас оно раскисло под дождем и превратилось в истекающую грязью лощину.
Единственным выходом отсюда был тот самый проулочек, по которому они пришли (этим путем из «Жирной Хавроньи» частенько уходили посетители, не желающие мозолить глаза прохожим у главного входа).
Когда охотники, обходя лужи, добрались до пустыря, Большой Пьер бесследно исчез.
– Уже превратился! Наверняка в кого-нибудь маленького, а то мы бы увидели. Давайте искать! – скомандовала Аньес. – Жаккетта, стой на выходе!
Жаккетта послушно застыла между лужами, а Аньес и Ришар, взяв по жердине, с двух сторон принялись обходить болотце. Они шли вдоль построек, проверяя палками все щели и уголки.
Дождь продолжал сочиться из низких туч. Где-то рядом шумной, бурлящей жизнью жила «Жирная Хавронья». Но отголоски гомона ее посетителей доносились на пустырь словно с другого края земли. Светлосерая мгла превратилась в серую, а потом и в темно-серую. Все кругом было мокрым и холодным, въедливая сырость настойчиво заползала под плащ, пытаясь выгнать тепло.
Помимо Аньес, Жаккетты и Ришара, единственной живой точкой в этом закутке было светящееся теплым красновато – оранжевым светом свечи окошко второго этажа строения напротив проулка. Жаккетта поглядывала на окошко и думала, что за ним, в теплой комнате, сухо и уютно.
Пока охотники никого не нашли – все живое сидело по укрытиям, норкам и конуркам и вылезать под дождь не желало. Еще пара туазов – и Аньес с Ришаром встретились бы как раз под светящимся окном. Уже не веря в успех сегодняшней охоты, Аньес лениво тыкала палкой в углубления под стеной свинарника. Вдруг после очередного тычка из устланной соломой ямки выскочил крупный угольно-черный кот.