Неукротимый, как море

Смит Уилбур

В течение следующего часа они отыскали еще один косяк, и Николас стал потихоньку выписывать круги и приближаться к центру, подгоняя анчоусов к тунцам, затем положил и зафиксировал руль на правый борт, чтобы «Ловкач» двигался самостоятельно, после чего заторопился на палубу.

От попавших в окружение рыбин поверхность воды кипела, напоминая кашу из расплавленного, поблескивающего серебра; тут и там торпедами проносились темные силуэты голодных тунцов.

Через несколько минут четверка Ника набрала ровный ритм, забрасывая крючки с наживкой во вспененное море и почти немедленно выдергивая лесу взмахом руки над головой, что не требовало особых усилий. Заглотнувшая крючок рыба вылетала из воды, и ловец зажимал ее локтем

левой руки подобно тому, как это проделывает защитник с мячом в американском футболе. Холодные плотные и скользкие тушки били хвостами и силились вырваться, но попытки их были тщетными. Затем Ник показал, как надо вынимать крючок из челюстей, чтобы не повредить нежные жабры. Пока первый номер придерживал рыбину, его помощник втыкал зазубренный маркировочный дротик в толстенький мускул в тыльной части спинного плавника. Когда же помеченного тунца перебрасывали обратно через борт, последствия всей этой процедуры оказывались столь незначительными, что рыбы практически немедленно возобновляли свой обед, накидываясь на крошечных анчоусов, сбившихся в плотный косяк.

Каждая маркировочная бирка имела свой номер и надпись на пяти языках с просьбой переслать ее в университет Майами, сопроводив посылку описанием, где и когда данный образец был выловлен, что позволит в будущем получить важные сведения о годовом цикле миграции тунца в Мировом океане. От нерестилищ в Карибском море эта рыба с течением Гольфстрима попадала на север, затем пересекала Атлантику в восточном направлении, потом на юг, вокруг мыса Доброй Надежды, хотя часть миграционного потока заходила на охоту в Средиземноморье, — впрочем, степень загрязнения этой акватории, которая практически полностью окружена сушей, в последнее время начинала менять привычки тунца. От мыса Доброй Надежды рыба вновь шла на восток, затем огибала Австралию с юга, совершала гигантский заплыв через Тихий океан, минуя опасный коридор из японских ярусников и калифорнийских рыбопромышленников, подныривала под ледяные воды в районе мыса Горн и наконец возвращалась к своим карибским нерестилищам.

«Ловкач» шел на закатное солнце, торопясь домой. Ученые сидели на крыше рулевой рубки, болтая и попивая пиво. Николас непринужденно разглядывал команду и отметил про себя, что эти ребята обладают множеством черт, которые он так высоко ценит в людях: ум, целеустремленность и отсутствие жадности, которая портит многих представителей рода человеческого.

Запросто, словно это был бумажный пакет, Том Паркер смял пустую банку в своем громадном кулаке, достал еще парочку из соседнего рюкзака и бросил одну из них Николасу. Этот жест, похоже, нес в себе особый смысл, и, прежде чем сделать глоток, Ник отсалютовал Тому банкой.

Сраженная приятной усталостью, Саманта прижалась к Нику. Закат был умопомрачительным: горячий пурпур и расплавленное малиновое великолепие. Николас рассеянно подумал, что было бы здорово провести всю жизнь, занимаясь вот такими делами с вот такими ребятами.

Офис Тома Паркера был заставлен стеллажами до потолка. Полки ломились от сотен законсервированных образчиков, научных журналов и публикаций. Том сидел, вольготно откинувшись на спинку кресла и задрав скрещенные ноги на захламленный стол.

— Николас, я тут про тебя кое-что разведал. Ты уж не сердись, ладно? Дурацкая привычка все проверять.

— Что-нибудь любопытное? — кротко поинтересовался Ник.

— Поиск оказался делом несложным. Ты за собой оставляешь след, как… — Том запнулся в поисках подходящего сравнения, — как медведь гризли на пасеке. Черт возьми, Ник, твой послужной список более чем впечатляет.

— Да уж, постоянно нахожу себе какое-нибудь занятие, — сознался Николас.

— Как насчет пива?

Том прошел в угол, где стоял холодильник с табличкой «Зоологические образцы. Не открывать».

— Мне, пожалуй, рановато.

— Для пива рано не бывает, —

изрек Том и пшикнул запотевшей банкой «Миллер», после чего взял со стола листок с биографией Ника. — Постоянно чем-то занят, а? Не то слово… Некоторые люди, похоже, прямо-таки притягивают к себе события. Забавно, правда?

Николас промолчал, и Том стал излагать дальше:

— Нам нужен человек, который умеет делать дело. Обдумывать и планировать можно сколько угодно, но всегда наступает момент, когда требуется нечто вроде катализатора, чтобы мысль и намерение претворить в действие. — Том приложился к банке, затем слизнул пену с усов. — Я знаю, что ты уже сделал, слышал, что и как ты говоришь, видел тебя в деле: эти вещи дорогого стоят. Но самое главное — я внимательно наблюдал за тобой, Ник. Ты по-хорошему, по-настоящему одержимый — как и все мы.

— Звучит так, будто ты собрался предложить мне работу.

— Что ж, не буду ходить вокруг да около. Ты прав, я действительно предлагаю тебе работу. — Он помахал большой рукой. — Да, я отлично знаю, какой ты занятой человек, но все же тешу себя надеждой, что удастся заманить тебя предложением занять должность адъюнкт-профессора. Хорошо бы, если б ты смог уделить нам время, когда дело дойдет до маневров и лоббирования в Вашингтоне. Позовем тебя на помощь, как появится надобность в настоящих мускулах, чтобы протолкнуть наши предложения. Черт возьми, нам требуются правильные контакты, требуется человек с серьезной репутацией, который сможет распахнуть нужные двери… Нам нужен человек, на практике знающий, что такое океан, и знакомый с породой бессовестных, хищных грабителей… Нам нужен человек, который, с одной стороны, обладает крепкой деловой хваткой, знает все тонкости экономики морского бизнеса, который сам строил и водил танкеры, сознает, что нужды человечества являются приоритетом номер один, но, с другой стороны, способен соотнести потребность в белке и в ископаемом топливе с величайшей опасностью превратить океаны в подобие водяных пустынь.

Том освежил глотку очередной порцией пива, пристально следя за реакцией Ника, а когда не нашел ободряющих признаков на лице собеседника, перешел на более убедительные аргументы.

— Мы — специалисты, и коль так, наш взгляд, наверное, в чем-то слишком узок. Бог свидетель, нас считают сентиментальными, наивными дурачками, а то и похуже — умалишенными фанатиками из разряда проповедников конца света или интеллектуальными хиппи. Что нам нужно, так это человек с пробивной политической силой. Понимаешь, Николас? Ведь если ты собственной персоной появишься на слушаниях в конгрессе, все эти дряхлые старцы выйдут из своего коматозного сна и включат слуховые аппараты.

Ник по-прежнему безмолвствовал, и Том, похоже, начинал впадать в уныние.

— Что мы можем предложить взамен? Я знаю, ты не особо нуждаешься в деньгах, да и ставка не превышает каких-то жалких двенадцать тысяч в год, но ведь адъюнкт-профессор — вполне симпатичная должность для начала. А уж потом можно замахнуться и на полного профессора… Кафедра прикладной океанологии или еще какой-нибудь внушительный титул, а? Придумаем чего-нибудь… Слушай, я не знаю, что еще тебе предложить, разве что упомянуть про теплое и доброе чувство в сердце, когда знаешь, что делаешь трудное дело, без которого не обойтись.

Том вновь остановился, исчерпав доводы, и досадливо махнул рукой.

— Я вижу, это тебе совсем не интересно, да?

Ник пошевелился, разминая плечи.

— Когда приступать? — спросил он. Лицо Тома расплылось в широченной улыбке, и Ник протянул руку. — Пожалуй, теперь и мне пиво не помешает.

Прохладная вода бодрила. Ник и Саманта заплыли так далеко, что земля почти растворилась в вечерних сумерках. Наконец они повернули к берегу, держась рядом. Пляж был полностью безлюден, окна ближайших кондоминиумов светились не ярче звезд на небе, да и людские голоса, смех и музыка звучали едва ли громче криков чаек.