Неукротимый, как море
Шрифт:
— Миссис Шантель Александер, пожалуйста.
— К сожалению, сэр, миссис Александер сейчас в Кап-Ферра.
— Ну разумеется, — буркнул Ник. — Спасибо.
— Туда можно позвонить. Телефонный но…
— Да-да, я знаю.
Понятно — забыл, какой сезон на дворе. Ник набрал еще один номер, на этот раз в городке на средиземноморском побережье.
— Резиденция миссис Александер. Питер Берг у телефона.
По жилам Николаса вместе с кровью побежала волна эмоций, от которых загорелись щеки и защипало в глазах.
— Привет,
— Отец! — Неприкрытый восторг. — Слушай, как… Добрый день, сэр. Вы получили мои письма?
— Нет… Какие письма? Ты их куда отправлял?
— На квартиру в Куинс-Гейт.
— О, я туда не заглядывал… — Николас прикинул время, — почти месяц.
— А я получил твои открытки, одну с Бермуд, другую из Флориды. Просто хотел тебе написать, что…
Последовал отчет о триумфах и катастрофах мальчишки-школьника.
— Сногсшибательные новости! Я тобой горжусь. — Слушая сына, Николас представил себе его лицо, и от этого защемило сердце: он мало, непростительно мало, времени уделяет сыну. Вот оно, чувство вины. Боль от потери. Лишь в такие минуты Ник позволял себе признать, как сильно тоскует по сыну. — Здорово, Питер, просто здорово…
Мальчик хотел рассказать все и сразу, сбиваясь, путаясь в новостях, которые он копил так долго. Перескакивал с пятого на десятое, потому что одно цеплялось за другое… И разумеется, наступил момент для неизбежного вопроса:
— Отец, когда можно к тебе приехать?
— Это, Питер, мне надо согласовать с твоей матерью. Но скоро. Я тебе обещаю. — «Нет, надо уходить со скользкого льда», — в отчаянии подумал Ник. — Как там поживает «Апаш»? Ты уже участвовал в гонках?
— Да, вчера. Мама купила мне новые териленовые паруса, красные с желтым.
Выяснилось, что «Апаш» не занял-таки первое место, однако Ник тут же узнал, что повинен вовсе не шкипер яхточки, а капризы ветра, неспортивное поведение конкурентов, которые все норовили ударить в борт, оказавшись с наветренной стороны, и, наконец, нахальный арбитр, вздумавший снять «Апаша» с гонок за то, что тот якобы стартовал раньше сигнального выстрела.
— А потом, — продолжал Питер, — я все равно буду участвовать. Утром в субботу у нас…
— Питер, подожди. Где мама?
— В яхтенном домике.
— Ты не мог бы переключить туда мой звонок? Я должен с ней поговорить.
— Конечно. — Ребенку почти удалось скрыть разочарование в голосе. — Пап, но послушай… Ты обещал. Скоро, да?
— Даю слово.
— Тогда, сэр, до свидания.
В телефоне что-то щелкнуло, затрещало, и наконец раздался ее голос, безмятежный колокольчик.
— C’est Chantelle Alexander qui parle.
— C’est Nicholas ici.[15]
— О, дорогой. Как приятно слышать твой голос. Как твои дела?
— Ты одна?
— Нет, у меня ленч с друзьями. У графини очередное увлечение. Он матадор. Подумать только!
Под
— Пьер и Мими на один день пришли из Канн на своей яхте…
Пьер был сыном магната, который владел крупнейшей в Европе корпорацией по выпуску гражданских и военных реактивных самолетов.
— А Роберт… — продолжала щебетать Шантель.
Ниже террасы располагалась частная пристань и крошечная, великолепно оборудованная марина. Гости Шантель, наверное, именно там поставили свою яхту. Голые мачты лениво раскачиваются на фоне небосвода, лазурные средиземноморские волны облизывают каменный причал… В трубке Николас слышал ясный, пусть и отдаленный смех и звон бокалов — и решительно оборвал восторженное перечисление имен.
— Дункан с тобой?
— Нет, он еще в Лондоне… Освободится не раньше следующей недели.
— У меня есть новости. Ты можешь приехать в Париж?
— Ники, это невозможно. — Странно, с какой непринужденностью она пользуется его уменьшительным именем. — Завтра мне нужно быть в Монте-Карло, я помогаю Грейс с весенним благотворительным балом.
— Шантель, дело крайней важности.
— И потом, здесь ведь Питер — его нельзя оставлять одного. Может, ты сюда прилетишь? По утрам, в девять, есть прямой рейс. А я пока избавлюсь от гостей, и мы поговорим без помех.
Ник быстро прикинул ситуацию.
— Ладно. Тогда забронируй мне номер в «Негреско».
— Николас, не выдумывай. У нас тут тринадцать прекрасных спален. Мы оба цивилизованные люди, а Питер будет счастлив тебя видеть, ты и сам это знаешь.
Лазурный Берег в лице аэропорта Ниццы встретил Николаса необычно ранней весенней погодой. За ограждением, в толпе встречающих, его поджидал Питер, который нетерпеливо прыгал на месте и размахивал руками, как флотский сигнальщик. Впрочем, через минуту, когда Ник показался на выходе, он повел себя степенно, и отец с сыном обменялись торжественным рукопожатием.
— Пап, я так рад тебя видеть.
— Ого, да ты вымахал дюймов на шесть! — Николас остановился и от избытка нахлынувших чувств прижал к себе мальчика. На секунду они замерли, обнимая друг друга. Первым отшагнул назад Питер. Оба испытывали неловкость от такого проявления собственной привязанности на людях, однако Ник подчеркнуто отеческим жестом положил руку сыну на плечо и тихонько пожал.
— Ну и где машина?
Он не снял руку, даже когда они пересекали аэропортовый зал, и чем больше Питер привыкал к этой необычной демонстрации любви, тем теснее прижимался к отцу, раздуваясь от гордости.