Неувядающая роза песков
Шрифт:
– Как? – не поверила мама. – Его не казнили?
– Нет. – Я мотнула головой.
– Такое не должно было сойти ему с рук! Ударить княжну, как какую-то паршивую собаку, в ее собственном доме, это верх наглости! Где твой брат? Я должна немедленно его отчитать за такое дурацкое решение! Как он мог просто выгнать этого поганого княжича из города?
– Мам, – я схватила ее за руку, – брат сам дал мне возможность решить дальнейшую судьбу княжича. Я приказала выгнать его.
– Почему? – недоумевала она.
– Потому что
– Ох, Айсель, – вздохнула мама, крепко сжав мои руки. – Иногда я думаю, что из тебя бы тоже вышла справедливая правительница.
– Мама! – ужаснулась я, оглядевшись вокруг и надеясь, что никто этого не услышал. Рядом была только Нин, которая нюхала цветы. Она все слышала, поэтому удивленно вскинула тонкие брови. – Не говори так. Онер князь, и он самый замечательный.
– Лючжоу не единственный город. Ты могла бы выйти замуж за княжича и впоследствии стать княгиней.
– Ага, – не впечатлилась я, – за кого-то вроде княжича Асура. Нет уж, мне такой совсем не нужен.
– А какой тебе нужен?
Я пожала плечами и закусила губу.
В голове почему-то возник один милый парень с улыбкой, от которой меня размазывало, как масло по хлебу. Шер. Я его совсем не знаю, но что-то в нем есть. Надеюсь, у нас получится узнать друг друга поближе. И главное, чтобы при этом он не считал меня мужчиной. Да, я опять втянула в себя в какую-то неразрешимую проблему.
– Чего задумалась? – спросила мама, косо на меня посмотрев.
Надеюсь, при мыслях о Шере я не улыбалась как дура.
– Не знаю, – ответила я, а щеки тем временем стали гореть. К счастью, меня так сильно напудрили, что не видно не только синяка на щеке, но и румянца.
– Ладно, подойди к этому вопросу серьезно, не торопись. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Вот-вот! – поддержала я.
– Нин, – позвала ее мама. – Садись с нами. Давайте я угощу своих любимых девочек чаем и пирожными. Сегодня мне принесли потрясающие сладости из дуриана.
– Обожаю дуриан! – воодушевилась я.
Нин едва сдержалась, что не скривиться. Она терпеть не могла дуриан. Но мама так часто нас им угощает, что мы отработали систему, по которой все пирожные уходят мне, и развили ловкость рук.
Так мы провернули и сейчас.
Служанки налили нам белый чай Бай Мудань, привезенный из Китая – в нашем городе вообще было много всего из Китая, потому что мы активно с ним торговали. Этот напиток идеально подходил для столь жаркой погоды. Мама угостила нас пирожными в виде цветов. Мы с Нин взяли по одной. Нин откусила маленький кусочек, потому что не попробовать то, что дает вдовствующая княгиня, к тому же свекровь,
– А вот это что за цветок? – участливо поинтересовалась я. – Не видела его раньше.
Мама повернулась, чтобы посмотреть на вазон, стоящий на бортике беседки. Я вытянула другую руку, и Нин вложила мне пирожное.
– Такая интересная форма, – продолжала я увещевать, – и аромат необычный.
– Это герань, – объяснила мама, поворачиваясь обратно.
Нин делала вид, что дожевывает пирожное.
– Правда? – заинтересованно спросила я.
– Причем самая обыкновенная. Айсель, ты уже много раз спрашивала про этот цветок.
Я нахмурилась:
– Вроде, не про этот.
– Может, не про этот же самый, но тоже про герань. Почему ты их запомнить не можешь?
Я почесала голову.
– Герань, – повторила я. – Запомню.
В глубине души я была уверена, что если в следующий раз меня спросят, где герань, я не смогу ее найти. Все цветы были для меня одинаковыми. В садоводстве я, кстати, тоже себя пробовала. Выращивала у себя в саду на подоконниках несколько видов, но у меня сдох даже кактус. А мы, вообще-то, в пустыне!
Я приуныла и запустила в рот пирожное. Дуриан пробирал насквозь, но мне это нравилось. По вкусу оно похоже на лук со смесью банана и сладкого ананаса. Нин не понимала нашу с маммой любовь к этому фрукту, а я не понимала, как он может не нравится.
– Надо найти тебе занятие, дорогая, – мама покачала головой, из-за чего тихо зазвенели ее заколки.
– Я искала.
– Может, Нин тебе что-то подскажет?
Нин пожала плечами:
– Я уже пыталась. Чем мы только ни занимали. В итоге это становится опасным для жизни. И ладно, если для нее одной, так ведь и для окружающих тоже!
– Вот еще! – возмутилась я, кинув в нее крошкой от пирожного.
Нин увернулась.
– Иголкой ты не только исколола себе все пальцы, но и разбросала их везде, в результате служанка проткнула ногу, и ей зашивали ступню! – припомнила она.
– Я правда не хотела, – виновата сказала я.
Такое было, не отрицаю. Сколько же я сделала в жизни плохого, за что мне стыдно…
– Не хотела, а женщина месяц ходить не могла! Твоя проблема в том, что ты невнимательная и безответственная. А научиться можно чему угодно.
– Но занятие ведь еще нравиться должно, – заметила я. – Маме нравятся цвете, тебе книги.
– А что нравится тебе, Айсель? – спросила мама.
– Ничего.
– Так ведь не бывает.
– Ладно – пить вино и спать! – заявила я. – Ну и как вам такое занятие?
Мама схватилась за сердце. Нин шлепнула себя по лбу.
– Негодная, невоспитанная, избалованная, – запричитала мама, тяжело дыша. – Онер слишком тебе потакает. Был бы жив отец, ты бы такое и сказать побоялась – не то, что сделать!