Неуязвимых не существует
Шрифт:
Там в самом деле все было спокойно, чистенько и очень хорошо. Валента еще пару раз пыталась высказаться, что может остаться со мной, но как я ни был счастлив, я сумел ее разуверить, даже не прибегая к внушению.
Едва рассвело, я оделся, проверил весь свой багаж, включающий теперь часть арсенала, прежде хранящегося на моей вилле, и часть трофейного, взятого в бою, загрузил его в купленный вчера байкер, который мы приволокли с собой в прицепе, укрытом брезентом, и уехал.
И хотя я еще раз последовательно и убежденно постарался объяснить ей все свои соображения в прощальной записке,
27
Регистраторша почему-то сразу положила на меня глаз, едва я вошел на дебаркадер, превращенный в частную гостиницу. Это был первый дебаркадер от Крымского моста по Пречистенской набережной. И стоял он довольно далеко, мне пришлось проехать полдороги до Храма Спасителя.
Может быть, я сделал себе слишком правильную новую внешность? Или какую-то чересчур характерную, например, для мужчин определенного уровня достатка и без малейших интересов, кроме выпить, пожрать да бабу прижать, как говорила одна мудрая пожилая женщина, которой выпало быть первым в моей жизни сержантом. Регистраторша так долго терлась около меня, что я даже сделал обиженное лицо, чтобы добиться информации, где же находится некий Мгабио Дерюгин, полосатенький миллионер, под имиджем которого тут выступал Джин.
Вообще-то, я даже заподозрил, что регистраторша подставная, работает на Контору и дает таким образом позывные, что я тут объявился, голубчик. Но, вчитавшись в ее мысли, я поразился, насколько откровенными они были и насколько извращенными. Пожалуй, это не могло быть маскировкой, она была просто первостатейной шлюхой по интересу, даже не за деньги.
Джин проживал на третьем, самом дорогом уровне, в люксах. Я подошел к его двери, постучал, а потом, как дурак, попробовал открыть одним рывком. Каково же было мое изумление, когда дверь распахнулась, а я… В общем, я чуть не нарвался. Джин держал дверь на прицеле маленького бластера, который я же сам ему в свое время и ссудил. Но он все-таки удержался, не пальнул.
Первым делом, конечно, я проверил, нет ли в номере камеры, микрофонов или наведенного луча сверхдальнего наблюдения. Все оказалось в порядке. Тогда я заговорил:
– Я не проводил с тобой подробный инструктаж, но поверь, лучше всего держать бластер, прикрытый подушкой. И противнику не сразу виден, и стрелять удобнее, и выстрел прозвучит тише, можно будет, в крайнем случае, труп из коридора втащить в номер и получить несколько минут для сборов. Иногда это самое важное – выиграть несколько минут.
Он мрачно посмотрел на меня, потом кривовато улыбнулся, хотя улыбаться ему не хотелось.
– Ты какой-то не такой. Опять меняешься? Или как это – «перетекаешь»?
Вот эта тема была не самой интересной. Я перешел к более конструктивным сообщениям:
– Войны избежать не удалось. Думаю, нам следует отсюда сваливать.
Он посмотрел на меня, блеснув глазами. Если бы он был прохожим, я бы подобрался, потому что после такого блеска должно последовать нападение. И не важно, с какой целью – ограбить, пристрелить по контракту или сдать в Контору.
– Нет, – сказал он очень твердым тоном. – У меня другие планы.
Я не очень-то надеялся, что все пройдет
– А именно?
– И ты имеешь к ним отношение. Помнишь, ты давал слово?..
Я не очень верил в то, что просмотрел все возможные схемы подслушивания. По сути, я проработал только главные, работающие на голос. А были еще и такие, которые включались на кодовое слово. Фамилии именно такими словами и являлись еще с древних времен. Поэтому я зажал ему рот, потом успокоил взглядом, отошел от него и на полную громкость включил телевизор, хотя с нынешними фильтрами отделить такие примитивные помехи от нормального голоса ничего не стоило.
– Помню. Сволочь он первостатейная, но нельзя же так вот кидаться с небоскреба головой вперед?
– Можно. Именно так я и сделаю.
Это уже было серьезно. Я вчитался в его сознание. Тунеядство его не развеселило, он стал еще мрачнее. И решил пожертвовать собой ради благой, как он полагал, цели.
– Как ты собираешься это сделать?
– Смотри. – Он схватил с журнального столика стопку газет и развернул первую из них, потом вторую. Как всегда бывает, нужная статья не находилась. – В общем, тут пишут, что на следующем заседании парламента он будет в своей ложе. У меня есть друзья во дворце, они пронесут герметичные капсулы и отжимной детонатор. Я сумею проскочить охрану, надену на себя этот пояс, сожму детонатор…
– И если кто-то попробует тебе помешать, ты его отпускаешь и все взлетает на воздух.
– Верно.
– Это стоит денег.
– Еще каких. Вот почему я прошу тебя помочь мне раздобыть их.
Я сделал круглые глаза.
– Каким образом?
– Не имеет значения. Важно лишь попасть в Харьков к следующей неделе, а там я все организую.
– Ты не умеешь держать под прицелом дверь своего номера в гостинице, а собираешься устроить очень серьезный шум под наблюдением весьма профессиональной – уж я-то знаю – охраны.
– У меня будут консультанты. В крайнем случае, они помогут.
– Ты уверен, что они не примут тебя за провокатора?
– А для чего же существуют ментоскопы?
Я вспомнил темную зону, которую обнаружил в его сознании. Так, значит, это была просто идея терракта, направленная против определенного противника. Такое бывает. Собственно, так она и должна выглядеть.
– Джин, ты погибнешь.
– Кто-то должен его остановить.
– Это самоубийство, – повторил я.
– Черт подери, это тебя не касается! Ты должен мне помочь только деньгами!
– Я ничего не должен. – Я подумал и добавил: – И вообще, не кричи.
Он стушевался. Посмотрел на меня жалобными, собачьими глазами. Только теперь я заметил, что он чуть не плачет. А это было плохо, он готовил мне не самое убедительное алиби. Впрочем, в Москве можно было встретить и развлекающихся от горя, может быть, так было даже достовернее. Он отошел к дальней стене, сел в кресло, уронив на пол газеты.
– Ты обещал.
Я не стал говорить ему, что обещал действовать только в случае, если он погибнет. Или я что-то путаю? Или мне самому хотелось запутать ситуацию, чтобы не выглядеть совсем уж подлецом, нарушающим свое обещание?